Намылив тряпочку, Лилис провела ею по плечам и очень осторожно по шее, морщась от боли, когда пришлось прикоснуться к тому месту сзади, скрытому волосами. Натертые веревкой раны от соприкосновения с водой нещадно заныли. Прикусив губу, Лилис помедлила, а потом продолжила, только теперь куда осторожнее. Перекинув волосы на другое плечо, она промокнула раны. Боль не утихла, но ее можно было стерпеть.

Облегченно выдохнув, Лилис скользнула тряпочкой ниже к груди, действуя привычно и быстро. Не останавливаясь, она опустила руку под воду, смывая грязь с живота и ног. Конечно, лучше было бы подняться, чтобы как следует намылить все тело, но Лилис еще не перешла ту черту, которая избавит ее от смущения перед Маркасом. Она провела в его кровати несколько ночей, забеременела от него, и он, бесспорно, видел ее обнаженной.

— Поднимайся.

Лилис настороженно посмотрела на Маркаса. Он словно почувствовал, что она думает о нем. Его

приказ вмиг расставил все на свои места. Теперь ей точно придется встать на ноги, ну или она посмеет ослушаться его. Посмеет ли?

— Тебе придется помыть спину, а для этого нужно встать, — сказал Маркас, опираясь руками на борт лохани.

Чувствуя твердость в его голосе, Лилис осторожно поднялась. Всего несколько коротких вздохов, она возвышалась над мужчиной, пока он смотрел на нее снизу вверх. Маркас сжал губы, наслаждаясь красотой ее тела, пока она сдерживалась от желания закрыться руками. Он понял, что не позволил бы ей это сделать.

Сейчас, когда его внимание не было сосредоточенно на ее шрамах, он отметил, что Лилис стала куда худее, чем в те дни, когда они встретились в лесу. Ему это не понравилось. Она совсем не походила на женщину, которая собиралась родить ребенка. Как она выносит его? Маркас мог поклясться, что видел каждую косточку в ее хрупком теле. Ее талия стала еще тоньше, и он с легкостью обхватил бы ее одной рукой. Не удивительно, что на улице она показалась ему такой легкой.

— Дай сюда, — грубо сказал Маркас, поднимаясь на ноги и указывая на тряпочку, — ты все равно не дотянешься до спины.

Лилис не стала с ним спорить. Ни о чем не думая, она просто сделала так, как он приказал, беспрекословно ему подчиняясь. Взгляд Маркаса остановился на ее запястье, где уже проявились отметины от грубого захвата. И они оба знали, что Кайл здесь не причем.

Маркас крепко сжал мягкую тряпку в руке. Он и прежде причинял людям боль, оставлял отметины на их телах, а даже убивал, действуя во благо своих людей. То, что он увидел у Лилис, его не красило. Да, он был грубым и жестоким воином, но женщин он не обижал. Кажется, девчонка выворачивала его сущность на еще более темную сторону, чем было. Почему же он так легко подавался ей?

Лилис вытянула руки вдоль тела, ожидая пока Маркас сделает то, что собирался. По коже пробежал холодок, когда он, наконец, зашел ей за спину.

— Я могла бы и сама сделать это, — осмелилась сказать она, слегка разворачиваясь к Маркасу. Выражение его лица тут же бросилось ей в глаза. Он смотрел на ее спину. С отвращением? — Я и сейчас могу сделать это.

Не думая, что творит, она попыталась забрать тряпку, но Маркас дернул рукой. Ноги Лилис заскользили по дну лохани. Вскрикнув, она покачнулась, теряя равновесие. Зажмурившись от страха, она приготовилась больно удариться об пол, но вместо этого оказалась прижатой к Маркасу. Он в этот же момент подхватил ее руки, перетаскивая через борт лохани.

Лилис тяжело задышала. Ее лоб уперся Маркасу в плечо. Ей стало страшно, едва она только представила, чем бы для нее обошлось это падение.

— Спасибо, — выдохнула она, — Я так испугалась.

Собственные слова заставили ее заледенеть. Вздрогнув, она резко выпрямилась, пытаясь вывернуться из тяжелых рук.

— Можешь отпустить меня, — ее голос стал куда спокойнее. И она даже осмелилась посмотреть на Маркаса, — пожалуйста. Маркас, отпусти меня. Я замерзла.

Но, Маркас не собирался делать, как она просила. Он понес ее к кровати и небрежно бросил на мягкие шкуры. Лилис попыталась встать, но мужчина перекатил ее на живот, упираясь ладонью ей в спину. Сдержав стон, Лилис нашла для себя единственный выход. Прикусив губу, она вжалась лицом в подушку, предоставляя мужчине право делать все, что он пожелает. В борьбе с ним не было никакого смысла.

Маркас почувствовал тот момент, когда девушка обмякла на кровати. Сдвинув мокрые волосы с ее спины, он снова уперся взглядом в то, что заставило его, безжалостного воина, зарычать от злости. Ее спина выглядела ужасно. Шрамы, старые и уже порядком затянувшиеся, украшали каждый участок ее кожи. Они находили друг на друга, пересекаясь. Глубже в одном месте, бледнее в другом. Маркас видел, что какие-то из них были еще не зажившими, когда на них нанесли новые.

Маркас потянулся к Лилис, заставляя сесть на кровати. Он хотел бы быть грубым с ней, чтобы вытрясти из нее всю правду, но по какой-то неведомой причине у него получилось сдержаться. Быть может, это случилось из-за того, что Лилис совсем не сопротивлялась. Вместо этого она запрокинула голову, глядя на него своими голубыми глазами.

Ухватившись за ее плечи, Маркас навис над ней.

— У него были на это причины? Ты это заслужила? — спросил он.

Лилис не стала медлить с ответом.

— Гордон думал что да, — довольно громко сказала она, — но я думаю, что нет. Только вот что значит мое слово? Ничего. Поэтому, можешь считать, что я заслужила каждый удар.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Следующим утром, Маркас стоял на тренировочном поле, разглядывая своих воинов. Это было раннее и холодное утро. Прежде Маркас не начинал бои в такой час, но сегодня решил, что холод будет лучшим помощником в борьбе с ненужными эмоциями. Но пока из этого не вышло ничего толкового. Кроме конечно чертыхающихся от боли Доннована, Колина и Фергюса. Именно они решили выступить его противниками на этой тренировке. Пожалели ли они об этом? Кажется да. Он и сам жалел, что вступил в бой, осознавая, что сегодня чувства берут вверх над разумом. И у него были на то причины.

Девчонка, которую он оставил спокойно спящей на кровати в своей комнате.

Маркас выругался. Он думал, что избавился от нее, когда уехал из клана Дафф. Теперь же, когда она была так близко к нему, его внимание то и дело сосредотачивалось на ней. И на том, что он видел на ее теле. Или всему виной стал ее ответ, который ничего не определил для него?