Советник королевы, устроившийся в глубине одной из самых темных ниш с бокалом холодного лимонада, хмуро рассматривал пролетающие мимо пары и явно не желал никого даже видеть, а тем более танцевать или просто разговаривать. Но внезапно неподалеку от его убежища открылся портал, и из него спокойно шагнула в зал уведшая Мишеле ведьма. Постояла, осмотрелась и решительно направилась прямо в сторону Дирарда. Графу оставалось лишь подавить досадливый вздох и состроить приветливое выражение лица.

Некоторое время женщина стояла напротив него молча, но зря Рад считал, будто она ожидает от недавнего пациента приветствия или вопроса. Лишь когда ведьма заговорила, ему стало ясно, чем она занималась. Бдительно изучала его ауру.

— Я рада за тебя, ты принял верное решение, — наконец серьезно произнесла Мильда. — А теперь послушай моего совета. Насыпь во все карманы зерен или орешков. Они и так несут в себе великую силу новой жизни, а напитавшись твоей энергией, станут ценным лекарством и запасом магии. И еще. Попроси у магов плато кристалл с ведьминскими заклинаниями, есть у них такие, на вид как льдинка. Положишь на часок на темя и будешь знать все хитрости, на изучение каких я потратила не один десяток лет.

— Спасибо, — сдаваясь ее напористости, так же серьезно ответил граф. — Обязательно последую твоим советам. А можно один вопрос? Чем вы защищаетесь, когда нет ни амулетов, ни оружия?

— Хитростью. И еще призываем животных и нелюдей, ни болотницы, ни кикиморы никогда против нас не пойдут. И за небольшую услугу всегда помогут запутать или отпугнуть твоих врагов. Но сначала тебе все же нужно подучиться у магов, как я вижу, кокон они тебе свернули, но он у тебя слабоват, как у маленького котенка. Раньше он тянул всю ведьминскую силу, а теперь она закрыта, нужно учиться собирать магию не только из источников, у вас их и нету, но и из вещей и чужих заклятий. И еще море… но про это лучше сначала выучить.

Она спокойно развернулась и пошла прочь, но не успела пройти десяти шагов, как ее подхватил жилистый оборотень, один из пришедших с Иридосом, и вскоре они потерялись среди танцующих.

Вирденса, вежливо усадившего на место королеву и задумчиво бредущего вдоль противоположной стены зала, Дирард подозвал сам, не пожалев капли пока еще непослушной силы.

— Что-то случилось? — вмиг выпрыгнул из портала маг.

— Извини, просто я заметил, что ты свободен, вот и позвал. Посиди отдохни немного.

— Ты меня позвал, чтобы отдохнуть? — насмешливо заломил бровь целитель. — И я должен в это поверить?

— Ты прав, — хмуро признался советник. — У меня к тебе большая просьба, не поможешь мне с тренировкой новой способности?

— Разумеется. Когда ты хотел бы начать?

— Чем быстрее, тем лучше. Я готов хоть прямо сейчас, но не могу лишать тебя такого прекрасного праздника.

От такого заявления магистр на миг опешил, потом издал короткий едкий смешок:

— Давненько меня так не веселили. Мы очень любим праздники, это ты верно заметил, и даже больше. Скажу по секрету, никому из нас даже в голову не приходит в чем-то себе отказывать, когда появляется желание отдохнуть. Другое дело, что интересную работу мы любим еще больше, чем красивые фейерверки. Поэтому идем прямо сейчас, только предупрежу Лангориса, сегодня он отвечает за безопасность. А ты никого не желаешь предупредить?

— Год знает о моих планах, и если нужно будет, успокоит ее величество, — суховато сообщил королевский советник, всем своим видом давая понять, насколько неприятно ему вмешательство в личные дела.

— Как знаешь, — с виду равнодушно отозвался Вирденс, торопливо создал вестника и продиктовал ему короткое сообщение.

Дирард молча следил за этой процедурой, изо всех сил стараясь думать о летающих под куполом зала светящихся цветах и бабочках, а не о девушке, на которую так тонко пытался намекнуть магистр. Слишком они открытые и прямолинейные, эти маги с плато, им не понять, как противится душа чужому вторжению в самые заветные и хрупкие ее тайники.

Туда, где он еще лежит ничком в почти истаявшем коконе зверя, жадно ловя исходящий из сухого песка слабый ручеек целительной магии, а над ним негромко и тоскливо тянется нескончаемая песня о блуждающем по ночной степи одиноком путнике. Проникающему в душу упорному голосу время от времени удается сдернуть с больного разума туман проклятия, и тогда Рад почти приходит в себя. Во всяком случае, начинает ощущать тяжесть пальцев, бессильно закопавшихся в призрачную шерсть на его голове, и различать безнадежность в хрипловатом усталом голоске спутницы. И тогда, собрав все силы, он тянется к ее руке и, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заскулить, нежно и благодарно лижет дрожащую ладошку, безмолвно суля ей все, чего дать не может, вернее, не имеет пока никакого права. В то же время твердо понимая, что без этого обещания им не выстоять против вновь набирающего силу проклятия и тяжелого, гнетущего внимания сидящей почти вплотную вонючей толпы.

— Все, идем. — Магистр ухватил его за плечо и через мгновение отпустил, но уже в совершенно ином саду, пустынном и тихом, хотя и не таком уж темном.

Тут светили яркие звезды и развешанные на ветвях корзинки с ведьминым мхом необычайно ярких и насыщенных окрасок.

— Теперь я понимаю, откуда в лавках диковинок иногда появляются кустики такого мха, — невпопад проворчал разбойник, пряча подальше всколыхнувшее душу воспоминание. — Ну так с чего начнем?

Мишеле уныло брел по аллеям парка, и от яркого сияния дивных облаков и фонтанов ночь казалась ему днем, только волшебным, какие бывают лишь в снах. В другое время он бы с восторгом впитывал эту красоту, старался надолго запомнить, сохранить в душе, чтобы потом, сочиняя песни и стихи, вдохнуть в них частицу чудесных образов. Но сейчас, возвращаясь во дворец из беседки, куда вышвырнул его проклятый маг, граф Хангро не мог ничему радоваться: хлесткие, жестокие в своей правоте слова ведьмы резали сердце, как забытый убийцей кинжал.

— Ну и зачем ты пытался опозорить несчастную девушку? — уперев руки в бока, встала перед графом настырная женщина, едва они оказались в дальнем углу парка.

— С каких пор предложение брачного браслета стало считаться позором? — огрызнулся Мишеле, шлепаясь на скамью и отряхивая с волос и воротника лучшей рубашки лепестки цветов, свалившихся ему прямо на голову.

— Не прикидывайся деревенским лопушком, — сердито прикрикнула Мильда. — Только они могут не догадываться, чем закончилась бы твоя выходка. Октябрина уже готова была бежать прочь от оскорбления, ведь взять при всех браслет — значит, признать себя твоей невестой и разом отказаться от всех мужчин, которые захотели бы пригласить ее на танец. Так как герцогиня — не белошвейка, а к знатным девушкам, если они уже сделали выбор, навязываться с приглашениями не дозволено никому. А она пока тебя не выбрала, иначе ты бы стоял сейчас среди женихов. Затем ты и изобрел коварную шутку, рассчитывая одной стрелой убить двух уток. Либо наглостью всучить ей браслет и этим отшить всех прочих ухажеров, либо представить ее гостям жестокой привередой и вынудить сбежать с праздника. Октябрина ведь девушка чуткая, сразу разглядит и ехидные взгляды, и ухмылки. Но тебе ее не жаль, лишь бы другие тебя не обошли.