– Сэр Конрад хочет с тобой поговорить.

Неловко нашарив в темноте одежду, я привела себя в некое подобие порядка, затем вышла в коридор к Брессинджеру, и тот повел меня наверх, в приемную Вонвальта. Там уже сидел сэр Радомир, который, несмотря на ранний час, держал в руке кубок с вином. Сэр Конрад устроился на банкетке у окна; его белая рубаха, застегнутая лишь на несколько пуговиц, висела мешком, черные волосы были распущены и всклокочены. Он курил свою трубку и выглядел чуть отдохнувшим, однако, даже несмотря на полумрак, я заметила, насколько он бледен и изможден. Впрочем, и мое здоровье нельзя было назвать пышущим. От пережитых потрясений у меня сильно разболелась голова, я все еще ощущала слабость и едва держалась на ногах.

Сэр Конрад повернулся ко мне и грустно улыбнулся. Морщинки в уголках его глаз стали казаться глубже и заметнее.

– Хелена. Как ты себя чувствуешь?

– Я в порядке, – ответила я столь быстро и равнодушно, что сама себе не поверила. После разговора с прорицательницей Вонвальт всячески отмахивался от моих тревожных расспросов, и теперь я сильно злилась на него. – Что произошло? Что это была за тварь?

Сэр Конрад отвернулся от меня и снова уставился в окно. Он долго молча курил трубку. Когда он наконец заговорил, мне показалось, будто в комнате стало чуть темнее, а его слова зазвучали приглушенно.

– Муфрааб, – низким, мрачным голосом изрек он, – привязанный ко мне древним драэдическим проклятием.

– Он выглядел чудовищно, – сказала я, изо всех сил стараясь не дать ужасу просочиться в мой голос. Я никак не могла выбросить из головы ужасную, похожую на мотылька голову, длинные изодранные крылья и черное кожистое тело.

Сэр Радомир содрогнулся, глядя в свой кубок.

– Казивар меня раздери, – тихо пробормотал он себе под нос.

Вонвальт еще немного помолчал.

– В каком-то смысле он и есть чудовище, одно из многих, – в конце концов сказал он. – Помнишь, Хелена, что я рассказывал тебе, когда ты впервые очутилась в… – Он помедлил. – Что ж, для простоты будем и дальше называть это загробным миром. Тогда я объяснил тебе, что в нем обитает множество различных существ, верно?

Я кивнула. У меня пересохло во рту, и я с трудом фокусировала взгляд.

– Муфрааб – изначальный дух. Древний и очень злобный. Он обитает в той части загробного мира, что известен под названием Эдаксим, или Чистилище. – Вонвальт вздохнул, потирая лицо. – Согласно «Книге Преданий», Муфрааб был одним из вождей армий Казивара. Он и другой вождь, Рама, бились на стороне Казивара против Малакха Обвинителя. На шестой день Рама отрубил Малакху голову, чем положил конец сражению, а Муфрааб забрал камни с Разбитой Тропы, чтобы возвести свою крепость в Амбире.

– Значит… он плохой.

Вонвальт слабо улыбнулся.

– О да. Без книг из Хранилища Магистров избавить меня от проклятья будет невозможно.

Мое сердце екнуло.

– Что это значит? Что за проклятье? Это ведь о нем говорил Клавер, да? Вы поэтому заболели? Муфрааб убивает вас?

Вонвальт поднял руку, но было уже слишком поздно. Меня сковал необъяснимый ужас. Я чуть не упала, но Брессинджер бросился вперед и неловко поймал меня целой рукой.

– Не произноси его имени! – прошипел сэр Конрад.

По моему лицу потекли слезы. К горлу подкатила рвота.

– Почему? – спросила я, чувствуя во рту омерзительный кислотный привкус. – Нема, что происходит?

– Что с ней? – встревоженно спросил сэр Радомир.

Вонвальт вздохнул.

– Пожалуйста, не произноси его имени. Прости. Мне стоило предупредить тебя заранее.

– Почему? – с нажимом переспросила я.

– Это… трудно объяснить, – сказал Вонвальт. – Когда-то я уже говорил тебе, что в имени заключена сила. Видишь ли, различные грани бытия порой пересекаются друг с другом; они словно занимают одно и то же пространство, но при этом не могут взаимодействовать. С чем бы это сравнить… Вспомни водяных Нефритового моря. Они обитают с нами в одном мире, но не могут дышать воздухом или ходить по нашим землям. Суть та же. Существа из загробного мира живут вокруг нас, повсюду, но в отдельном измерении, куда мы можем попасть только с помощью определенной магии. – Вонвальт сделал глубокий вдох и громко выдохнул. – Но давать изначальным духам имя чревато… непредвиденными последствиями. Стоит придерживаться имперских имен, ибо они появились недавно. Но лучше и вовсе его не упоминать.

– Вы хотите сказать, что он меня слышит?

– В некотором смысле, – ответил Вонвальт.

– Но вы ведь произносили его имя, – заметил сэр Радомир.

Вонвальт беспомощно пожал плечами.

– Для меня это уже не так важно.

– И вы теперь с ним связаны? Так же, как говорила Августа? В том смысле, что вы оказались в гуще великих событий, как сто лет тому назад толковал один из ваших знаменитых магистратов?

– Магистр Кейн, – сказал Вонвальт. – И нет, речь не о Связанности. Я говорил вовсе не об этом. Речь о том, что проклятие связало меня с этим существом. Оно медлительно, но неумолимо. И будет преследовать меня вечно, пока не поглотит мою жизненную силу.

– Так вот что я видела? – хрипло спросила я. – Когда от вас к нему потекла чернота?

– Не знаю, Хелена, – сказал Вонвальт. – Я был не в себе. Но да, если ты видела нечто подобное, то, похоже, именно это и произошло.

– Тогда понятно, почему вы занемогли, – сказал сэр Радомир. – Все так, как мы и боялись.

– Да. У моего недуга есть объяснение. Увы, он оказался гораздо хуже любой земной оспы. Земная болезнь хотя бы погибла вместе с моим телом.

– Но есть же способ исцелиться. В ваших книгах, да? – не унимался сэр Радомир, находясь на грани отчаяния. Ему нужно было хоть какое-то утешение, но Вонвальт не мог его дать.

– В той же книге, где написано, как наложить заклятие, должно быть сказано, как его снять. Но у нас, кажется, не осталось сомнений в том, что книги эти были увезены на юг, в Керак. Если так, то я покойник, ибо Император не отпустит меня, пока не завершится расследование по делу княжича Камиля. И даже тогда он не даст мне столько войск, сколько нужно, чтобы взять штурмом храмовничьи крепости на Пограничье.

– И сколько вам осталось? – спросил Брессинджер. Он уже давно ничего не говорил. Пристав всегда предпочитал помалкивать, когда разговор заходил о загробной жизни – за эти годы он сталкивался с нею почти столь же часто, как и Вонвальт, и потому он тоже многое знал о сущностях, что ее населяли. В конце концов, именно Брессинджер стал тем маяком света, который позволил нам вырваться из лап Муфрааба.

Вонвальт пожал плечами.

– Точно сказать не