Обо всем этом мною подробно было написано в книге «В Московской битве», вышедшей в 1967 году[223]. Здесь же я хотел только подчеркнуть, что, несмотря на первоначальные неудачи, вызванные внезапным нападением агрессора, Красная армия в ожесточенных сражениях один на один с вермахтом одержала в Московской битве победу огромного исторического значения. Окончательно был похоронен гитлеровский план «блицкрига»; перед всем миром была развенчана фальшивая легенда о «непобедимости» гитлеровской Германии.

Таким образом, Советский Союз в первые, самые тяжелые месяцы Великой Отечественной войны, а затем и в период перехода Красной армии в наступление сражался, не получая существенной помощи со стороны своих союзников по антигитлеровской коалиции.

Англия в 1941 году так и не открыла второго фронта в Западной Европе. У. Черчилль продолжал придерживаться оборонительной стратегии, которой он следовал в течение минувшего года и которая сводилась к накоплению сил и оружия в настоящем и к откладыванию «большого наступления» до 1942 года, когда с помощью США Англия приобретет господство в воздухе над Германией и значительно повысит обеспеченность вооружением своей армии. Черчилль, видимо, до сих пор не был уверен, устоит ли в конечном счете Красная армия перед вермахтом.

Точку зрения премьер-министра относительно второго фронта в Европе разделяли и английские начальники штабов, придерживавшиеся мнения, что английская стратегия предусматривает ослабление Германии с помощью воздушных, морских и экономических действий и укрепления положения Великобритании на Ближнем Востоке. Такая стратегия, по их утверждению, косвенно оказывает очень большую помощь России; прямая поддержка – это другой вопрос. С военной точки зрения, по мнению англичан, ничто, кроме того, что уже делается, не может оказать влияния на операции основных русских армий[224].

Английское руководство считало, что «всякая попытка вторжения во Францию неизбежно должна окончиться быстрой неудачей» и, не принеся никакой пользы Советскому Союзу, в то же время может «нанести тяжелый удар военному престижу и моральному состоянию Англии». В беседе с советским послом 4 сентября 1941 года Черчилль заявил: «До зимы мы не сможем оказать вам никакой серьезной помощи: ни путем устройства второго фронта, ни путем обеспечения широкого снабжения нужными вам видами оружия. Все, что мы можем сейчас дать, это лишь капля в море»[225].

Английское правительство не только считало невозможным открытие второго фронта в 1941 году, но и ставило под сомнение возможность его создания в следующем, 1942 году. «Будут ли британские армии достаточно сильны для того, чтобы осуществить вторжение на Европейский континент в 1942 году, зависит от событий, которые трудно предвидеть», – писал в сентябре 1941 года Черчилль И. В. Сталину[226].

Получив отказ английского правительства относительно открытия второго фронта в Европе, советское правительство больше не настаивало на решении этого вопроса в последующие, тяжелые для Советской страны осенние месяцы 1941 года. Оно не поднимало его ни во время конференции трех держав (СССР, Англии и США) в конце сентября – начале октября 1941 года, ни во время визита английского министра иностранных дел Э. Идена в СССР в середине декабря 1941 года.

Советские предложения об открытии второго фронта в Европе в 1941 году правительства западных держав, а позднее и многие буржуазные исследователи пытались расценивать как необоснованные и нереальные. Однако это не так, что признается и рядом видных западных специалистов. Например, американский публицист Р. Шервуд, тесно сотрудничавший во время войны с Ф. Рузвельтом и Г. Гопкинсом, пишет в своей книге о мнении лорда Бивербрука в пользу открытия второго фронта в 1941 году, которое он изложил английскому военному кабинету после возвращения с Московской конференции. Бивербрук утверждал, что Англия может помочь Советскому Союзу, если она пожертвует своими долгосрочными проектами и общей военной концепцией[227]. Мнение Бивербрука представляет бесспорный интерес, так как, будучи членом военного кабинета, занимая пост министра снабжения, он в достаточной степени мог оценить военную обстановку и возможности Великобритании. Следует иметь в виду, что в 1941 году речь шла о проведении на Европейском континенте операций ограниченных масштабов против Германии. Эти операции были возможны и явились бы реальной помощью СССР.

Таким образом, в вопросе второго фронта в Европе в 1941 году нашли отражение две противоположные политические концепции ведения войны, которые в полной мере проявились позднее.

С одной стороны, Советский Союз с самого начала выступал за эффективное использование всех сил, способных нанести как можно скорее сокрушительные удары по общему врагу – гитлеровской Германии, и видел во втором фронте средство улучшить военное положение всех участников антигитлеровской коалиции.

С другой стороны, правительства Англии и США, намереваясь сберечь свои силы и переложить основное бремя войны на СССР, всячески оттягивали введение в действие главных людских и материальных ресурсов на западе Европы. Помощь, которую они начали оказывать Советскому Союзу с осени 1941 года, была незначительна и далеко не соответствовала огромному вкладу советского народа в войну против общего врага. Руководствуясь планами достижения господствующего положения в мире после войны, английские и американские правящие круги стремились ослабить в конечном счете как своих империалистических соперников и конкурентов – Германию, Италию и Японию, так и своего союзника в борьбе с фашизмом – Советское социалистическое государство.

После разгрома немцев под Москвой и срыва гитлеровских планов «блицкрига» Советский Союз по-прежнему был заинтересован в открытии западными союзниками второго фронта. Высадка союзных войск на Европейском континенте и проведение совместных действий против фашистской Германии закрепили бы победу, одержанную Красной армией зимой 1941 года, помогли бы добиться уже в 1942 году перелома в войне и не позволили бы немецкому командованию подготовиться к новому наступлению на советско-германском фронте.

Однако в отличие от советского правительства, как об этом свидетельствует решение Вашингтонской конференции (декабрь 1941 – январь 1942)[228], правительства Англии и США считали, что решающим годом в войне против Германии должен стать не 1942 год, а 1943-й, и вести серьезные боевые действия против гитлеровской Германии они не собирались. Таким образом, в ожесточенной борьбе против основных сил фашистской Германии Советский Союз, как и прежде, вынужден был полагаться только на собственные силы.