Второй вопрос касался сил противника на западном стратегическом направлении советско-германского фронта и, в частности, нацеленных на Москву.

В группе армий «Центр» гитлеровцев было сосредоточено три полевые армии (9, 4 и 2-я) и три танковые группы (3, 4 и 2-я) – всего около 75 дивизий, в том числе 14 танковых и 8 моторизованных (что составило 64 % всех немецких подвижных соединений, действовавших на советско-германском фронте). На 1 октября в этих войсках насчитывалось до 1800 тысяч человек, свыше 14 тысяч орудий и минометов, 1700 танков. Для поддержки наступления на Москву выделялось около 1390 самолетов.

Группе армий «Центр» противостояли армии Западного (в состав которого 10 октября вошел Резервный фронт) и Брянского фронтов, в составе которых находилось 95 соединений[219], многие из которых были укомплектованы не полностью, а некоторые не обладали необходимым боевым опытом и выучкой. Всего в составе двух советских фронтов насчитывалось около 1250 тысяч человек, 7600 орудий и минометов, 990 танков, до 680 самолетов. Таким образом, численный перевес был на стороне противника, превосходившего советские войска в людях в 1,4 раза, артиллерии – в 1,8, танках – в 1,7 и самолетах – в 2 раза. На направлениях действий ударных группировок врага это превосходство оказывалось еще более значительным. Серьезное преимущество противнику давали крупные соединения бронетанковых войск, в то время как советские армии имели лишь отдельные слабо укомплектованные (в основном легкими танками) танковые бригады и батальоны. Лишь 20 % советских самолетов были новых типов. Господство противника в воздухе существенно затрудняло действия наших войск.

Затем я побывал у начальника штаба фронта В. Д. Соколовского и начальника разведотдела полковника Т. Ф. Корнеева.

После этой поездки моя тяга на фронт стала просто непреодолимой. Вскоре желания и надежды осуществились. 21 октября меня вызвали в Ставку. Причину вызова, как обычно, не указали. Сразу по прибытии, кажется в 12 часов, меня принял Верховный главнокомандующий И. В. Сталин. С ним находился начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников. Поздоровались. С минуту Сталин молчал, расхаживая по кабинету. Потом подошел вплотную и медленно, очень серьезно и негромко сказал:

– Мы знаем, что вы стремитесь на фронт. Это верно?

– Да, это так, товарищ Сталин.

– У нас есть намерение назначить вас командующим армией. Как вы на это смотрите?

– Только хорошо. Полностью согласен. Спасибо за доверие.

– Тогда вопрос ясен. Считайте его решенным. С дальнейшими вопросами обратитесь к товарищу Шапошникову.

– Слушаюсь!

– Всего хорошего.

– До свидания.

Так я был назначен командующим 10-й резервной армией. Пока не было ни штаба, ни полевого управления армии – их надо было создавать. Девять дивизий (все резервные), включенные в состав армии[220], двигались в район Пензы из разных городов Московского, Орловского, Сибирского и Туркестанского военных округов. Состояние их было самое различное.

И вот начался сложный период формирования армии.

По моей просьбе Ставка срочно назначила из состава работников Генштаба заместителем командующего армией генерал-майора К. С. Колганова, начальником штаба генерал-майора Н. С. Дронова, начальником разведотдела майора А. Г. Колесова. 23 октября прибыли член военного совета корпусной комиссар Т. Л. Николаев и начальник политотдела полковой комиссар И. М. Пономарев.

Мы выехали из Москвы специальным поездом. Наш состав шел быстро. Вблизи Москвы железнодорожные станции и узлы были плотно забиты составами с эвакуируемым населением, заводским оборудованием, зерном и сельскохозяйственными машинами. Все чаще глаз замечал вооруженные рабочие патрули у городов, элеваторов и железнодорожных депо, на мостах и виадуках. Всюду стояли наблюдатели за воздухом – женщины и школьники.

Кузнецк Пензенской области, где должна была формироваться наша армия, в ту пору был небольшим, малоизвестным городком. Горком партии, горисполком, жители Кузнецка встретили нас радушно. Сразу же в армию на командную и политическую работу была послана большая группа коммунистов из городского партийного актива: 118 патриотов из Кузнецкого района добровольно вступили в ее ряды.

Все местные организации и трудящиеся городов Кузнецка, Пензы, Саранска, Сызрани, Рузаевки, Инзы, Петровска, Сердобска старались помочь 10-й армии всем, чем могли: и в размещении, и в налаживании выпуска листовок и армейской газеты, и в культурном обслуживании воинов. И впоследствии, в ходе боевых действий, трудящиеся районов формирования наших соединений поддерживали с ними постоянную связь.

Первоначально предполагалось, что на формирование армии и боевую подготовку войск, возможно, будет отведено два-три месяца. Однако развитие событий на фронте показало, что рассчитывать надо на более короткий срок. Немецко-фашистские войска продолжали продвигаться в глубь советской территории. В самом центре фронта развертывалось ожесточенное сражение на дальних подступах к Москве. Постановлением Государственного Комитета Обороны с 20 октября в столице было объявлено осадное положение. Время не ждало.

Чтобы лучше приучить людей к походно-боевым условиям, все прибывшие части расквартировывались в лесу. Бойцы отрывали землянки. В местах размещения соединений были подобраны учебные поля, созданы штурмовые городки и стрельбища. Войска приступили к боевой и политической подготовке.

В ноябре войска армии инспектировал К. Е. Ворошилов. Он присутствовал на учении 322-й стрелковой дивизии, проведенном мною в районе Кузнецка.

– Как можно больше внимания уделяйте преодолению танкобоязни, – советовал Ворошилов, – приучайте солдат пользоваться против фашистских танков всем, чем только будет можно.

Боевая подготовка и закалка, которые мы стремились дать нашим воинам, имела положительное значение. Основным содержанием политико-воспитательной работы с личным составом являлось – крепить и множить ряды смелых, стойких, отлично владеющих оружием воинов, готовых отстаивать каждую пядь советской земли, драться до последней капли крови за наши города и села. Очень оживленно проходили политзанятия. Бойцов интересовало все: и какими людскими ресурсами располагает Германия, и скоро ли откроют второй фронт в Европе? При этом никто из них ничуть не сомневался в разгроме гитлеризма. Для большинства это являлось само собой разумеющимся, хотя страна переживала тогда наиболее трудное время.

Форсирование создания армии проходило в трудных условиях, отражавших обстановку, в которой находилась наша Родина. Осенью 1941 года, несмотря на принятые партией и правительством меры по увеличению выпуска военной продукции, советские Вооруженные силы продолжали испытывать недостаток в танках, самолетах, артиллерии, автоматическом оружии, боеприпасах. Экономика страны еще не перестроилась на военный лад, проводилась небывалая по размерам эвакуация промышленных предприятий из прифронтовых районов в глубокий тыл. С потерей ряда важнейших в промышленном отношении районов страны ощущалась острая нехватка самого необходимого для быстрого развертывания военного производства. Вот здесь и нужна была бы та помощь вооружением и техникой, о которой говорилось на Московской конференции. Но то были одни обещания. А пока Красная армия испытывала наибольшие за всю войну трудности в оснащении всеми видами вооружения, боеприпасами, средствами транспорта и связи. Из назначенных в армию девяти рот связи за весь ноябрь мы не получили ни одной. Три стрелковые и две кавалерийские дивизии не имели вовсе радиостанций…