следом, спотыкаясь на каждом шагу о корни старых высоких деревьев. Она выглядела так, будто переборщила с алкоголем. Вялая, слабая, бледная, худая, с синяками под глазами, словно оживший мертвец.

Девушка, в очередной раз не увидев корень под ногами, чуть не полетела лицом вниз. К счастью, я успела ее подхватить. Серебряная луна и вороны, глазеющие на нас, сидя на ветках, посмеивались над нелепым спектаклем. Заглянув в стеклянные, пустые, ничего не выражающие глаза сестры, я сжала ее предплечья. Та замерла, подчиняясь мне.

– Сейчас я отведу тебя домой, и ты больше не вернешься сюда. – Мои слова звучали скорее как гипноз, а не приказ.

Она молча кивнула. Легко управлять и отдавать приказы, когда существа, подобные мне, находятся в таком состоянии. Их недавно пробудили, но не до конца, поэтому они словно в трансе. Чтобы полностью пробудить, потребуется кровь бессмертных или чистокровных, то есть моя или короля. В мои планы не входило это делать. Интересно, будь на моем месте Камилла, то как бы она поступила?

Отбросив глупый вопрос, я двинулась дальше сквозь темноту и мрачные джунгли. Ненавижу лес, особенно ночью. В нем легко заблудиться, но не мне, которая в детстве выучила наизусть все тропинки. Единственное, чего я боялась, – наткнуться на место, где все началось; где убили мать и где я впервые встретила смерть в черной маске… Нет, не время об этом вспоминать. Пока тащила за собой сестру, отодвигая другой рукой заросли, царапаясь о них, прошлое постепенно возвращало в круговорот событий тех времен. Бежать и прятаться было бесполезно, но я пыталась, выстраивала новые барьеры, представляла себя в роли «другой девочки» и внушала, что кругом ничего нет, прошлого не существовало. Голоса, твердящие обратное, игнорировала.

«Это все сон и иллюзии. Галлюцинации и ложь».

Повторяла себе вновь и вновь, пробираясь вглубь леса.

Сестра не сопротивлялась, не выдергивала руку, молчала. Она, как кукла, доверилась хозяйке, которая вела ее на свалку.

Луна освещала путь, а карканье ворона заглушало остальные звуки ночного города.

Вскоре наконец заросли остались позади. Мы вышли в широкое поле к развалинам. Когда-то здесь был роскошный королевский двор с розарием, но сейчас от него остались развалины. Чтобы убрать царивший беспорядок, понадобились бы сотни лет. Пройдя чуть дальше, я на миг остановилась, подняв голову. Гигантский величественный каменный дворец с высокими шпилями башен и большими окнами, забранными железными решетками, отнюдь не выглядел таким, каким раньше казался. С него спало все величие, разрушилось за прошедшие века. Растения ползли по нему, а трещины, появившиеся после сильнейшего удара во время покушения Безликих, расползались, увеличивались в размерах и количествах. Некоторых башен уже не осталось. Вместо них – пустое пространство. Практически во всех окнах отсутствовали стекла. Полуразрушенный замок погрузился во мрак. Он как будто утонул в столетиях, оставив только оболочку. Когда-то здесь царила жизнь, а сейчас – ничего. Пустота. В голову вдруг ударили воспоминания: три маленькие девочки в зеленых и красных пышных платьях со смехом бегали друг за другом около замка. Вокруг летали бабочки, светило яркое солнце, расцветали первые цветы и распускались почки на деревьях, пели птицы, прилетевшие из дальних краев после зимы. Я видела все это как наяву. Хотелось остаться здесь, в детстве, в прошлом, но это невозможно.

Заблокировав воспоминания и вернувшись в реальность, последний раз я окинула грустным взглядом дворец. От него должно веять зловещим ужасом, а не напоминать те времена, которые никогда не повторятся. Это место я вынуждена забыть, стереть из памяти и никогда больше не возвращаться. Никогда… Лучше похоронить себя, чем пытаться забыть то, что не забывалось. Снова надев маску безразличия, я направилась внутрь заброшенного королевского дворца. По пути не смотрела по сторонам, не разглядывала темные помещения и коридоры. Не хотела знать, как все изменилось, не хотела возвращаться в прошлое, которое поклялась забыть. Холодок пробежался по коже, когда мы с сестрой спустились вниз, где находился секретный выход из замка. Оказавшись в длинном, узком и сыром каменном коридоре с низким потолком и крысами, которые здесь давно устроили свои убежища, я торопливо двинулась дальше, потянув следом сестру. Меня ничего не волновало: ни отвратительные запахи, ни шорохи животных. Сквозь кромешную тьму я видела все. Последний раз мы с мамой куда-то шли здесь. Она тогда была с факелом, а мы с сестрами едва понимали, что нужно идти. Нас разбудили посреди ночи и заставили немедленно покинуть родной дом.

«Я не хочу уходить, мама!»

«Я тоже».

«Почему мы должны идти, когда все спят?»

Повернув влево, я остановилась. Железные прутья решетки оказались открыты. Войдя в маленькое помещение, напоминающее темницу, где в центр светила луна сквозь одно-единственное окно, закрытое стальной решеткой, я увидела два деревянных гроба. Один был открыт, вокруг валялась толстая серебряная цепь. Я подняла ее, а затем помогла сестре лечь, укрывая своим пальто. После того как закрыла крышку и обмотала цепью, уже перед выходом я внезапно вспомнила, что забыла спросить. Камилла не раз упоминала о своей плохой памяти. Пожалуй, теперь настала моя очередь сетовать на это. Закатив глаза, я вернулась к гробам, размотала цепь и открыла снова. Старшая сестра не спала, но находилась в трансе.

– Прости, забыла спросить. – Виновато выдавила улыбку. – Что просила передать Анжелика?

– Она просила передать, что Лилиана хочет убить ее. Сестра просит твоей помощи, – как робот, протараторила та.

– Благодарю. Прости, но я пока не готова видеть и слышать тебя. Ты мне напоминаешь о том, что я не хочу вспоминать… Спокойной ночи. – Захлопнула крышку гроба и заново обмотала серебром.

Прежде чем покинуть замок, в последний раз оглядела комнату с гробами. Когда-то здесь я впервые увидела его, закованного в цепи, бледного, с кровоточащими порезами и множеством шрамов на обнаженной груди. Когда он поднял голову, я узнала темные глаза, в которых раньше был свет. Увидев в ту ночь меня, он долго смеялся.

– Прекрати! – кричала я, не в силах терпеть острую боль в груди от каждого звука.

Чем дольше он смеялся, как дикий, голодный, обезумевший зверь, тем сильнее я чувствовала боль, которая, словно яд, растекалась по телу, заполняла все клетки.

– Хватит! – повторила, срываясь на крик.

Он замолчал. Его дикие, пропитанные ненавистью и злостью глаза терзали душу. Было больно в них смотреть, но я не отводила взгляд, а заставляла держать себя под контролем.

– Я причиню тебе столько же боли, сколько причинила мне ты, – прозвучали его последние слова, пронизанные ядом.

Так прошла наша последняя встреча в той жизни, от которой я убежала.

Очутившись на