– Почти сразу после исчезновения Танатоса – и прежде, чем ты спросишь, у меня нет даже мысли, где он мог бы находиться, – Харрис пришел ко мне с интересным предложением. У него получилось скопировать ациамы, и он предложил мне сбыть их на рынке.

– Что он за это потребовал? – выспрашивал Люциан.

– Парочку моих праймусов, – прозвучал равнодушный ответ. Райан с отвращением фыркнул.

– Ты предал наш род ради него? – прошептала Мел.

Джирон повел плечом:

– Я – бизнесмен.

Демоница выглядела так, словно ей хотелось прямо там разорвать Джирона. Одного взгляда Люциана оказалось достаточно, чтобы воззвать к ее разуму. Джирон крайне забавлялся происходящим. Потом он заговорил вновь:

– Кроме этого мне нужно было избавляться от некоторых человеческих отходов после экспериментов «Омеги». Поскольку это были в основном молодые человеческие женщины, чьи нерожденные дети были изъяты на разных стадиях беременности, я быстро догадался, что Харрис хотел искусственно создать полукровок. Я не считал это предосудительным. В конце концов, мы, праймусы, раньше тоже усердно экспериментировали в этой области, и поразительно, что из этого вышло, так ведь? – эта колкость была направлена на Тоби.

Колдун ответил лишь ледяным взглядом.

– Как бы там ни было, однажды Харрис сообщил мне, что создал душу, которая не угаснет внутри праймуса. Душу, которая сможет кормить нас вечно. Изару… – теперь его лицо выражало неодобрение. – Я ему не поверил. Захотел увидеть эту душу. Но Харрис отказался показывать мне свою дочь, как он ее называл. После этого он заметно изменился. Он требовал от меня редкие книги и ингредиенты, сократил поставки ациамов, в то время как от его экспериментов оставалось все больше и больше тел, от которых необходимо было избавляться. Немного неравные отношения, как ты, естественно, можешь себе представить. Когда мои информаторы в «Омеге» наконец убедились, что он преуспел в немыслимом, я потребовал от него уничтожить Изару. Он отказался, что и привело к неприятному спору, в результате которого я разорвал все деловые связи, – закончил он свой рассказ.

– И это никак не связано с тем, что Харрис не захотел продавать тебе Изару? Человек с вечной душой, а ты утверждаешь, что ты в нем не заинтересован? – докапывался Люциан.

– Существуют искушения, которым нужно сопротивляться, мальчик мой. Эта девушка опасна. – Похоже, Джирон искренне верил в то, что говорил, и это казалось мне еще более абсурдным. Этот мужчина сейчас рассказывал об утилизации отходов, когда речь шла о телах десятков молодых женщин и их нерожденных детях, и он называет опасной меня?!

– Настолько опасна, что ты опасаешься за свою жизнь, если она обнаружит свои способности? – иронично поинтересовался Люциан. Его дядя нахмурился.

– Так ты уже и об этом разузнал.

– О чем он говорит? – встрял Гидеон. Оба праймуса его проигнорировали.

– Чья она дочь? – холодно осведомился Люциан. Я прислушалась.

– Ты давно это подозревал.

– Чья она дочь? – повторил Люциан. Его тон не терпел возражений. Джирон вздохнул.

– Танатоса. Она дочь Танатоса. Наполовину брахион, наполовину человек. Полукровка, несравнимая с этим сборищем ведьм. Она черпает силу из своей души. Души, которая не может сгореть, вступив в контакт с праймусом. Она величайшая мечта Харриса, потому что способна убить всех праймусов.

«ЧТО?!» Мои мысли перемешались.

– Что?! – эхом прозвучал возглас Лиззи. Остальные тоже растерянно смотрели на Джирона и Люциана. Но ни один из праймусов, по-видимому, не собирался отвечать им. Они находились в собственном мире.

– Где Танатос?

– Я же тебе уже сказал, что этого я не знаю, – уверял Джирон.

– Кто сообщник Харриса в Лиге? – продолжил допрос Люциан. Предатель снова выглядел удивленным. Однако на этот раз к этому чувству прибавилось что-то еще. Он поднялся и внимательно посмотрел на своего племянника. Стул позади него пропал без всяких спецэффектов.

– А ты серьезно взялся за дело, – пробормотал он. – Но в этом я, к сожалению, тоже не могу тебе помочь. Я бы и сам хотел это знать, – он говорил так тихо и настойчиво, будто его слова предназначались только для ушей Люциана. – Теперь ты точно понимаешь, почему она должна умереть.

В то же время Люциан сделал шаг к своему дяде и сказал ему тем же тоном:

– О да, потому что ты хочешь замаскировать свою ошибку.

Рассерженно и так не похоже на себя самого Джирон начал отчаянно жестикулировать:

– Нет, потому что я хочу предотвратить войну. Каждый праймус откроет охоту на нее, если правда выйдет наружу. Одни захотят забрать ее себе, другие захотят ее убить. Плеяда будет использовать ее в качестве оружия. Харрис – тоже. А что могут получить из этой ситуации ведьмы, я вообще не хочу себе представлять.

«Оу…»

– Тогда я буду защищать ее ото всех, – невозмутимо ответил Люциан.

– Стоит Лиге об этом узнать, твое сердце будет сожжено прежде, чем ты дотянешься до ациама, – предупреждал Джирон. – Отдай ее мне, и все будет в порядке. Она здесь, не так ли?

Джирон внешне ненавязчиво попытался проскользнуть мимо своего племянника, но Люциан его не пустил.

– Ты готов иметь дело со мной?

– Люциан… – примирительно начал Джирон. Но дальше договорить не смог.

– Отмени свое объявление о награде – и получишь обратно своего отмеченного. Это мое последнее предложение.

– Викториус не играет роли, когда разговор идет о дальнейшем существовании праймусов. Ты не понимаешь? Бессмертное пламя. Пока она жива, она просто представляет опасность. Но можешь себе представить, что произойдет, если до ее души доберутся Дариус, Электра или даже твой отец? Их мощь стала бы невообразимой. А другие будут, не моргнув глазом, продавать какие угодно тайны, лишь бы получить у «Омеги» такую же душу. Харрис еще, вероятно, не смог наладить массовое производство, но если он сможет исследовать эту девочку сейчас, когда она пробудилась…

Пока все в комнате понемногу теряли уверенность, Люциана слова Джирона оставляли полностью равнодушным. Он наклонился к дяде так, что его рот остановился всего в нескольких сантиметрах от уха Джирона:

– Если ты не отзовешь предложение награды, я тебя убью.

Джирон застыл. В его черных глазах было отчетливо видно, что угрозу Люциана он воспринял всерьез. Он отстранился от племянника.

– Значит, ты выбрал свою сторону, как и я – свою.

Он тоже, не колеблясь, сделал бы все необходимое. Люциан кивнул:

– Видимо, так и есть.

Больше ничего не сказав, предатель развернулся и пошел вверх по лестнице к выходу. Там он еще раз обернулся.

– Что насчет Викториуса? – спросил он почти небрежно. Ничто не говорило о том, что пару секунд назад прозвучали угрозы смерти.