– Показания Ашлин, – сказал Стив. – Посмотри.

Показания были написаны круглым детским почерком. В день исчезновения отец с Ашлин почти не разговаривали по дороге из школы, ей задали домашнее задание, которого она не понимала, потому очень волновалась, что не справится, и думала только об этом. В отце она не заметила ничего странного, но, похоже, она вообще мало на него в тот день обращала внимание. Необычным было лишь прощание, когда он остановился у дома и она собралась вылезти из машины. Как всегда, он сказал, что любит ее и чтобы она была хорошей девочкой, а потом вдруг притянул к себе и обнял, хотя никогда так не делал, а затем велел присматривать за мамой. Он подождал, пока она зайдет в дом, и все еще махал ей рукой, когда Ашлин закрывала дверь.

– Вот тебе и ответ, – сказал Стив. – Парень подался в бега.

– Очевидно. А о чем же тогда вся эта мутотень? – Я кивнула на стопку бумаг.

На мой взгляд, на этом дело следовало закрыть. Взрослый человек, никаких причин для самоубийства, без психических расстройств, без врагов, совершенно ясно, что он прощается с дочерью. Можно было выпустить пресс-релиз для газетчиков с сообщением, что исчезнувший, скорее всего, исчез по собственному желанию. Но отдел пропавших этого не сделал. Там прочесали звонки на мобильный Десмонда, что заняло несколько недель. Мобильные телефоны были тогда далеко не у всех, у детективов не было связей в телефонных компаниях, поэтому приходилось пользоваться официальными каналами, но они отследили всех, с кем Десмонд общался в последние месяцы. Большинство звонков было или от его приятелей, или от постоянных клиентов, которые звонили напрямую, а не через диспетчера; все они смогли отчитаться в своем местоположении во время исчезновения. Вопрос в том, зачем их вообще об этом спрашивали. В Пропавших вечно не хватает людей, как и во всех прочих отделах. Обычно все силы бросают на дело, если речь идет о пропавшем ребенке, сбежавшем из-под опеки, или заплутавшем старике с Альцгеймером. Кризисами среднего возраста полицейские не занимаются.

– Тебе не кажется странной эта тщательность?

Стив кивнул:

– Да уж, тщательны они были охеренно.

– Алиби клиентов? Словно речь об убийстве.

– Если бы Дес Мюррей хоть разок засветился в связи с бандами, тогда бы это дело раскручивали до конца. На случай, если он задолжал кому-то и его увезли в горы, где и проделали пару лишних дырок в голове.

– Но я не вижу ничего, что бы указывало на банды. А ты?

Стив покачал головой.

– Тоже. С другой стороны, они могли не занести это в дело.

Вполне возможно. Если Финнею не хотелось передавать это дело в отдел Организованной преступности, он мог попридержать догадки – как и мы сейчас.

– Ладно, читаем дальше.

Такси Деса Мюррея обнаружили в Дун-Лэаре, это подняло версию самоубийства на несколько пунктов. В Дун-Лэаре очень длинные причалы. Но в такси не нашли никакой записки, как и следов борьбы или ограбления. В машине, в отсеке рядом с ручкой переключения скоростей, лежало тридцать четыре фунта, что соответствовало показаниям счетчика. Если Дес и сбежал, все до последнего пенни он оставил жене и дочери.

Зазвонил телефон горячей линии. Стив поднял трубку и объяснил, что Ашлин Мюррей вчера вечером вряд ли заказывала водку с диетической колой в ночном клубе Уотерфорда, по причине ее смерти днем ранее, но спасибо за звонок. Парочка практикантов фыркнула, но глаз никто не поднял.

– Опа, – спокойно сказал Стив, однако что-то в его голосе привлекло мое внимание. – Вот это уже интересно.

Я убрала ноги со стола и развернулась вместе со стулом:

– Дай посмотрю.

Это был отчет об одном из контактов, которые Десмонд Мюррей удалил со своего телефона. Номер мобильного зарегистрирован на Ванессу О’Шоннеси, но у детективов ушло несколько недель, чтобы выйти на нее. Причина была в том, что она покинула страну – шестого февраля морем отбыла в Англию.

– О да, – сказала я. – Готова поспорить, что это привлекло внимание. Мое, во всяком случае, привлекло. Паром до Англии отправляется как раз из Дун-Лэаре.

Стив пролистал несколько следующих страниц. Отчет о Ванессе О’Шоннеси. Мы начали быстро читать. Двадцать девять лет, ассистентка дантиста, снимает квартиру в Дублине еще с несколькими женщинами; с фотографии смотрело рыжее создание с озорной и очень живой улыбкой. Она и близко не была такой хорошенькой, как Эвелин, но я не сомневалась, что на такую легко запасть. За два года до исчезновения она начала звонить и отправлять сообщения Десмонду Мюррею каждую субботу. Согласно показаниям ее соседок, он возил ее к матери, страдавшей Паркинсоном, которая жила в доме престарелых на окраине Дублина, куда не ходили автобусы. Они договорились, что он будет ее постоянным водителем.

Восстановленные сообщения это подтверждали. Привет Дес. Сможешь забрать меня в три часа?… Привет Ванесса, да, я приеду. До встречи.

Спустя несколько месяцев телефонные звонки и сообщения участились: дважды в неделю, трижды, каждый день. Соседки говорили, что матери Ванессы становилось все хуже, поэтому приходилось все чаще навещать ее. Однако в сообщениях не сквозило ничего подозрительного. Привет, наша договоренность на завтра в 7 в силе?… Да, конечно, в семь я буду. И смайлик. Ничего более интимного.

– Только бизнес, – сказал Стив.

– А как же иначе? Жена знала, что у него есть мобильник. И, судя по всему, она из тех, кто проверяет мобильники.

Второго января, за пять недель до исчезновения Десмонда, умерла мать Ванессы. После похорон Ванесса сообщила соседкам и начальнику, что уходит с работы и перебирается в Англию, чтобы начать все заново. Шестого февраля она уехала, а накануне исчез Дес.

Из отчета из дома престарелых следовало, что мать Ванессы умерла внезапно, никакого ухудшения здоровья у нее не наблюдалось и что Ванесса никогда не приезжала к ней чаще двух раз в неделю. Отдел Пропавших обратился за помощью к одному знакомому полицейскому в Англии, и тот выяснил, что Десмонд Мюррей подал запрос на получение лицензии водителя такси в Ливерпуле. Тогда они попросили уже в Ливерпуле об одолжении, человек наведался по новому адресу Десмонда Мюррея и подтвердил, что тот жив-здоров и живет с Ванессой О’Шоннеси. На этом делу конец.

– Сюрприз, сюрприз, – сказала я. – Чуваку надоела его жена, он сменил ее на подругу новой модели. Никаких банд. И ничего общего с нашим делом, насколько вижу.

– Но почему Пропавшие не известили семью? Ашлин понятия не имела обо всем этом. Почему они не сообщили Эвелин Мюррей?

Если ты отследил пропавшего без вести, но он не хочет, чтобы ты об этом сообщал, – а многие не хотят, – то ты должен держать рот на замке. Обычно, правда, ты делаешь так, чтобы передать все в общих чертах, – хотя бы потому, что никому не надо отягощать совесть смертью от передозировки валиума матери, решившей, что ее сынок стал жертвой серийного маньяка, тогда как чадо делает карьеру мальчика по вызову. А это именно такой случай, тут следовало осторожно намекнуть, что-то вроде: конечно, мы не можем сообщать подробности, миссис Мюррей, но я уверен, что у нас нет причин вызывать вас на опознание тела. По какой-то причине Финней и его ребята этого не сделали.