Он смущенно рассмеялся:

- Ты не поверишь. Он не очень богатый.

- Ты прав. Я не поверила, - сказала она. - Потому что ты всё делаешь идеально.

- Просто я тебя люблю.

В тишине спальни вдруг тихонько пискнули его часы.

- Девятнадцать ноль-ноль, - сказал Михаил. - Скоро привезут Петьку.

Нина встала с постели, накинув пеньюар, а Михаил блаженно откинулся на спину, разбросав руки:

- Уфф, честно говоря, я как выжатый лимон… Дорогая, а что у нас на ужин?

- Ну вот, - горестно вздохнула Нина, поправляя волосы перед зеркалом. - Не успел человек выйти из больницы, как началось. Супружеские обязанности. Койка, ужин. Койка, завтрак. Койка, обед. И так до самой смерти.

- Да, тяжёлая женская доля, - с притворным сочувствием поддакнул Михаил, продолжая нежиться в постели. - Утешает одно. Мы будем жить долго и счастливо и умрём в один день, поэтому я никогда не останусь без ужина.

- Даже сегодня.

Нина накрывала на стол, когда Михаилу позвонил дежурный охранник.

- Кто ко мне? Соколов? Впусти, конечно. А зачем мне здесь его охрана? Охрана пусть у вас подождёт.

- У нас гости?

- Небывалый случай. К нам пожаловал генерал Соколов. Да ещё со своими абреками. Пойду, принесу вина из подвала.

Нина поставила на стол третий прибор и посмотрела в окно. Через двор от ворот шёл генерал. В мешковатом синем костюме и голубой сорочке без галстука, застёгнутой на все пуговки, он напоминал какого-нибудь председателя колхоза своим обветренным загорелым лицом с властным выражением прищуренных глаз. Собаки подняли головы, провожая его взглядом, но пропустили. Генерала они знали.

«Надо и мне с ним познакомиться, - подумала Нина. - Всё-таки соседи. Не раз ещё встретимся, да и внучка его - приятная девчонка. Надо будет с ней позаниматься».

Михаил, держа в руке запыленную бутылку, вошёл в столовую, как раз когда генерал Соколов показался на пороге.

- Вы очень кстати, господин генерал, - широко улыбнулся Михаил, щёлкнув по бутылке пальцем. - Я надеюсь, вы присоединитесь к дегустации? Кахетинское, восемьдесят второй год.

- Я пришёл поблагодарить вас за спасение моей внучки.

Соколов поклонился и поцеловал Нине руку.

- Ну что вы, - сказала она. - Девочка и без меня могла справиться. Я, фактически, только подстраховала её.

- Из её слов я не могу составить ясную картину случившегося, - сухо сказал генерал. - Не понимаю, как наша самая смирная лошадь вдруг так разыгралась. Как вы думаете, что могло напугать её?

Нина и Михаил переглянулись.

- Я тоже не понимаю, - сказала Нина. - Возможно, лошадь испугалась проходящих машин.

- Но что Лиза могла делать у дороги? Ей категорически запрещено там показываться. Она очень дисциплинированный ребёнок. Вы видели, как она каталась? Может быть, она просто скакала вдоль дороги?

- Да, так и было, - сказал Михаил. - Я ещё подумал, куда это она направляется?

Генерал на миг закрыл глаза, словно пытался что-то вспомнить. Потом помотал головой и сказал:

- Она направлялась подальше отсюда. Это была попытка к бегству. Не понимаю… Впрочем, простите меня, старика, лезу со своими бедами.

- Отужинайте с нами, господин генерал. И к тому же у нас есть прекрасный повод. Мы с Ниной…

- Благодарю, господа. В другой раз. Сейчас я должен уехать. Мой издатель просит срочно сдать рукопись.

- Если не секрет, над чем вы работаете?

Соколов горько усмехнулся:

- Все опальные русские генералы всегда работали над одним проектом. Улучшение государства Российского и армии его. Приятного вечера.

Глядя, как генерал, окружённый тремя телохранителями, проходит через двор к воротам, Михаил сказал, словно отвечая на его последнюю фразу:

- Не генеральское это дело, государство улучшать. Защищать - вот за что вам государство платит деньги. А когда солдаты начинают заниматься политикой, это всегда кончается печально. Не любит он меня. Ох, не любит.

- Почему, Миша?

- Потому что я строем не хожу. А генералы любят, чтобы все ходили строем. Вот он мечтает об улучшении государства Российского. Вышел на пенсию и мечтает. А что он для этого сделал за время службы?

- Ну, не суди его, - попросила Нина. - Что он мог сделать? Если бы началась война, он бы пошёл на фронт, он бы воевал. А что он мог сделать в мирное время?

Михаил как-то странно, отчуждённо посмотрел на неё.

- По-твоему, мы живём в мирное время? Извини, может, мне и не стоило бы говорить об этом… Но в стране идёт война. Нина, в нашей стране идёт война. И развязали её вот такие генералы, как наш любезный сосед. Сначала вооружили Чечню до зубов, потом бросили танки в уличные бои, потом бомбили городские кварталы. Кому война, кому мать родна. А теперь, когда его отодвинули от этой кормушки, он вдруг стал опальным генералом. При этом телохранители у него - чеченцы, между прочим.

- Они больше напоминают конвоиров, - заметила Нина.

- Может быть, может быть… Тебе ничего не показалось странным? Я о том, что случилось с Лизой.

- Значит, ты тоже заметил? Показалось, Миша, показалось. Девочка не стала бы просто так выезжать на дорогу, - задумчиво проговорила Нина. - Тогда у меня не было времени на размышления. Но теперь-то я вижу всё иначе. Она явно пыталась остановить эти машины. Может быть, хотела что-то передать. Может быть, пыталась уехать…

Михаил махнул рукой и сел к столу.

- Хватит об этом. Он прав - нам хватает своих забот, чтобы ещё разбираться с чужими. Хорошо, что генерал не остался на ужин. Да он бы и не сел со мной за стол. Я для него - жулик, новый русский банкир. Он думает, у меня одна задача - побольше положить народных денег себе в карман.

- Про банкиров так думают многие. И основания для этого есть.

- Знаешь, как говорят в Израиле? Есть арабы и арабы. Есть банкиры и банкиры. Есть генералы и генералы.

Дверь шумно распахнулась, и в столовую забежал Петька:

- И ещё есть я! И я хочу есть! Мамочка, ты уже дома! Ура!

Ужин прошёл под непрерывные рассказы о событиях в детском саду, об очередной драке Филиппа с Яшей и Илюшей, а также о последних разработках в области игровых автоматов. Обычно Нина запрещала сыну болтать во время еды, но сегодня, как ни ряди, был особый случай. Выписка, помолвка. И, в конце концов,