Кьен исчезает, будто не было, а Ксенна смотрит на Дейна сверху вниз. Он ожидает любого вопроса, например, почему этот убийца настолько обаятелен, но девушка спрашивает совсем иное:

– Ты еще не забыл, как готовить походную кашу?

– Совсем недавно освежал навык.

– Тогда пойдем, попробуем состряпать что-нибудь съедобное, милорд брат мой. Своих людей нужно кормить, даже если они… чужие, – неожиданно заканчивает она и скрывается из виду, потом снова выглядывает в окно и добавляет: – Я леди и хорошо помню свои обязанности!

«Интересно, – приходит на ум Дейну, – а леди Гиденна сможет взять и встать к кухонной плите?»

Наверняка сможет, если потребуется, решает он… спохватывается, что непростительно замечтался, и идет в дом, где Ксенна громит кладовую.

– Я уж думал, на нас напали, – неуклюже шутит Ленн, явившийся на шум. – Зачем это вы, миледи? Мы сами…

– Оставь, – говорит ему Дейн. – Пускай отведет душу.

В самом деле, не могла же его бабушка Виаринна, завзятая кулинарка, не передать правнучке хотя бы толику своих умений? Тем более Ксенна уверяла, что по старым рецептам у нее почти все получается, как нужно…

Походная каша, а вернее, похлебка, удается на славу – во всяком случае, никто не жалуется. «Только посмейте» – так и читается во взгляде Ксенны, и, может, поэтому телохранители едят и благодарят хозяйку дома. Правда, быстро уйти им не удается: Ксенна успела состряпать печенье на сладкое. В самом деле, почти такое, каким потчевала бабушка Виаринна, думает Дейн, откусив кусочек. Что-то немного отличается – может, мука другая, может, вода, от ее вкуса многое зависит. Да еще правильной печи здесь нет, Ксенна же говорила. Однако выкрутилась как-то…

– Этому-то оставили хоть котелок облизать, миледи? – спрашивает Риц.

– И ему, и гостье. – Ноздри Ксенны гневно раздуваются, но мысли свои она держит при себе. Вероятно, потом выскажется – наедине с братом, – но не при телохранителях. – Как явятся, пускай поедят. Потом скажите мастерице подняться ко мне… а мы пока побеседуем, да, милорд брат мой?

Грязную посуду Ксенна бросает на Мелли – на это способностей горничной вполне хватает, тем более ей наверняка поможет кто-нибудь из мужчин, – сама же увлекает Дейна наверх.

Он предчувствует очередной тяжелый разговор, но племянница его удивляет, начав со слов:

– Я должна извиниться, милорд брат мой.

– За что?

– Я накричала на тебя, не разобравшись толком, что происходит. И мне очень стыдно.

– Вообще-то ты имела полное право на меня кричать, после того как я привел в дом убийцу наших слуг и заявил, что теперь он будет здесь жить.

– Но это то, что лежит на поверхности, верно? – требовательно спрашивает Ксенна. – Он понадобился тебе зачем-то еще. Или не тебе, а остальным… Может, он что-то или кого-то знает, способен вывести на других заговорщиков, так?

– Нет, – вынужден ответить Дейн. – Заговорщиков взяли и так. Кое-что Кьен, конечно, знает, но это сущие пустяки, если верить лорду Кервену, а ему сложно не поверить…

– Тогда почему ты так поступил? Ты почти раздавил его, тебя Ленн едва удержал, я же видела!

– Потому что… – Он качает головой и повторяет то же самое, что сказал лорду Кервену: – Я легко мог убить Кьена, когда вошел сюда и застал его в своем облике. Но казнить после допроса – нет. Можешь осуждать меня за это, но…

– Что за глупости ты говоришь? – тихо спрашивает Ксенна и берет его за руку. – Если бы ты так поступил… это был бы уже не ты, милорд брат мой. Только зря ты привел его сюда.

– А что мне оставалось? Отпустить нельзя, держать где-то взаперти… рано или поздно сбежит, он пронырливый. Приказать кому-то его убить? Лорд Кервен так и спросил: «Предпочитаете сделать это чужими руками?» Это просто – достаточно приказать Рицу или кому-то другому… Но пускай лучше Кьен отрабатывает вину, – повторяет Дейн. – Танна и остальных этим не вернешь, но даже от такого человека может быть польза.

– Посмотрим, что за мастерицу он приведет, – скептически говорит Ксенна и обнимает его. – Ты не сердишься?

– Я? С чего бы вдруг? Я думал, это ты сердишься… то есть зла до невероятия!

Они невесело улыбаются друг другу.

– Чем дальше, тем меньше мне хочется идти на этот бал. – Ксенна расправляет подол платья, брошенного на кресло. – Неужто я в самом деле выгляжу в этих нарядах, как… как… И если так, почему ты мне об этом не сказал?!

– Будто я разбираюсь в нынешней моде… Вроде бы придворные дамы носят что-то похожее, но я их, знаешь ли, особенно не разглядывал.

– О да, понимаю: один лишний взгляд – и ты уже помолвлен даже без твоего ведома…

– По-моему, во всем этом ты выглядишь очень даже недурно, – Дейн неуклюже пытается вернуться к прежней теме.

– Посмотрим, что скажет… хм… мастерица!

И Ксенна непримиримо скрещивает руки на груди.

Это «хм» звучит настолько похоже на знакомое хмыканье лорда Кервена, к слову, что Дейн только удивляется про себя: Ксенна его никогда не видела и не слышала, так что скопировать не могла. Само собой вышло? Пожалуй…

Мастерица является в Беззвездный час, когда Ксенна уже дремлет в кресле, да и Дейн зевает над книгой. Старуха, однако, весьма бодра: впору поверить, что работает она ночами, а днем отсыпается – в столице такой образ жизни ведут те, кому позволяет род занятий. Хотя, казалось бы, шить лучше при дневном свете, а не при неверном огоньке масляной лампы или свечи…

Признаться, взглянув на почтенную женщину, Дейн сдерживает желание протереть глаза, а потом – поставить щит помощнее, потому что гостья выглядит в точности как злая колдунья из детских сказок. Она невысока ростом и горбата, но сложения мощного, и руки, сразу видно, держали не только иглу: похоже, доводилось и веслом орудовать, и тяжести таскать. Лицо мастерицы испещрено морщинами, но не столько от старости, сколько от привычки постоянно щуриться на солнце и – вот удивительно! – смеяться.

Сколько лет мастерице Сельви, как она представилась, Дейн определить не берется: в ее жилах явно есть капля древней крови, поэтому старуха вполне может помнить последнюю войну. А вот магии… магии в ней почти нет. Но именно что почти, потому что, едва назвавшись и поприветствовав господ, Сельви хватает то самое платье с кресла, рассматривает так и сяк, вертит в руках, едва не тыкаясь крючковатым носом в незаметные швы, потом презрительно фыркает и бросает его обратно.

– Вовремя спохватились, милорд, – говорит она Дейну. – Эта глупая девка попросту изуродовала миледи. Не по злому умыслу, ясное дело, по скудоумию.

– Что, все в самом деле так плохо? – изумленно спрашивает Ксенна.

– Отчего же, миледи? На балу вы были бы не хуже прочих: все сшито по самой распоследней моде, которая вам, уж простите, идет, как собаке шляпа.