таким специалистом и уверяю тебя: пальчики у тебя зеленые.

— А зачем это нужно, зеленые пальчики?

— О! Милый мой, это чудесное свойство, — ответил садовник. — Настоящий божий дар! Понимаешь, вокруг нас разбросано много семян. Они лежат не только в земле, но и на крышах домов, на подоконниках, на тротуарах, на заборах, на стенах. Тысячи, миллиарды семян, которые лежат без всякой пользы. Лежат и ждут, чтобы какой-нибудь порыв ветра перенес их в поле или в сад. Часто они погибают, зажатые между камнями, так и не сумев превратиться в цветы. А стоит зеленому пальчику прикоснуться к одному из этих зернышек, и, где бы они ни находились, из них тут же вырастает цветок. Да ты же и сам видишь: доказательство находится прямо перед тобой. Твои пальчики обнаружили в земле семена бегонии, и вот что из этого получилось. Поверь мне, я так тебе завидую: это было бы так кстати при моей работе, иметь зеленые пальцы.

Однако Тисту это удивительное открытие вовсе не привело в восторг.

— Ну вот, теперь все опять будут говорить, что я не такой, как остальные дети, — прошептал он.

— Лучше всего, — ответил Светоус. — вообще ничего никому об этом не говорить. Зачем возбуждать у людей любопытство или зависть? Скрытые таланты всегда рискуют принести нам неприятности. У тебя зеленые пальчики, тут все ясно. Вот и хорошо! Знай это и помалкивай. Пусть это будет нашей с тобой маленькой тайной.

А в специальном дневнике для господина Отца, который Тисту должен был отдавать садовнику на подпись в конце каждого урока, Светоус, не мудрствуя лукаво, записал:

«У этого мальчика есть настоящая предрасположенность к садовому делу».

Глава 7,

в которой Тисту вверяют заботам господина Дырнадиса, и тот преподает ему урок порядка

Скорее всего, взрывной характер выработался у господина Дырнадиса от долгого общения с пушками.

Господин Дырнадис был доверенным лицом господина Отца. Он следил за многочисленными служащими завода и каждое утро пересчитывал их, чтобы убедиться, что никто из них не отлынивает от работы, заглядывал в стволы пушек, чтобы удостовериться, достаточно ли они ровные, а вечером осматривал запоры на воротах, лично убеждаясь в их надежности, и часто засиживался за полночь, дабы проверить все столбики цифр и толстых бухгалтерских книгах. Господин Дырнадис был человеком порядка.

Вот потому-то господин Отец и вспомнил о нем в связи с необходимостью продолжить на следующий день образование Тисту.

— Сегодня у нас урок города и урок порядка! — закричал, войдя в вестибюль, господин Дырнадис таким громким голосом, словно перед ним стоял целый полк.

Следует упомянуть, что до того как занятье и производством пушек, господин Дырнадис служил в армии, и хотя пороха он не выдумал, пользоваться им все же умел.

Тисту соскользнул вниз по перилам.

— Соизвольте подняться наверх, — сказал ему господин Дырнадис, — и спуститься по ступенькам.

Тисту так и сделал, хотя ему казалось неразумным подниматься, чтобы спуститься, когда он уже и без того был внизу.

— А что это у вас на голове? — спросил господин Дырнадис.

— Фуражка в клеточку…

— Ну тогда сделайте так, чтобы она сидела на голове прямо.

Не надо, однако, думать, будто господин Дырнадис был злым человеком: просто у него были красные уши и он любил сердиться по любому поводу.

«Я бы предпочел продолжать заниматься со Опетоусом», — подумал Тисту.

И отправился в путь вместе с господином Дырнадисом.

— Город, — начал господин Дырнадис свой хорошо подготовленный урок, — состоит, как вы можете в этом убедиться, из улиц, памятников, домов и людей, которые живут в этих домах. Что лее, по вашему мнению, является в городе главным?

— Ботанический сад, — ответил Тисту.

— Нет, — возразил господин Дырнадис, — самое главное в городе — это порядок. Следовательно, сейчас мы, прежде всего, посетим заведение, где поддерживают порядок. В отсутствие порядка город, страна, общество не могут существовать и превращаются в ветер. Порядок — это вещь необходимая, и, чтобы сохранять порядок, необходимо карать беспорядок!

«Скорее всего, господин Дырнадис прав, — подумал Тисту. — Но только почему же он так громко кричит? У этого взрослого не голос, а настоящая труба. Порядок порядком, но шуметь-то так зачем?»

Прохожие на улицах Прицелеса оборачивались в их сторону, и Тисту стеснялся этих взглядов.

— Не отвлекайтесь, Тисту. Что такое порядок? — суровым тоном спросил господин Дырнадис.

— Порядок? Это когда все довольны, — ре шил Тисту.

Господин Дырнадис сказал: «Гм!» — и его красные уши покраснели еще сильнее.

— Я заметил, — продолжал Тисту, сопротивляясь попыткам господина Дырнадиса смутить его, — я заметил, что, например, когда мой пони Гимнастик хорошо вычищен, хорошо расчесан, а в гриве у него блестят вплетенные серебряные бумажки, он больше доволен, чем тогда, когда стоит, испачканный в навозе. И еще я знаю, что садовник Светоус улыбается деревьям, когда они хорошо подстрижены. Разве не это порядок?

Ответ Тисту вроде бы не очень удовлетворил господина Дырнадиса, чьи уши покраснели еще сильнее.

— А как поступают с людьми, которые сеют беспорядок? — спросил он.

— Их нужно наказывать, конечно, — ответил Тисту, для которого выражение «сеять беспорядок» означало приблизительно то же самое, что «посеять домашние туфли» у себя в комнате или «посеять игрушки» в саду.

— Их сажают в тюрьму, вот сюда, — сообщил господин Дырнадис, махнув рукой в сторону ка- кой-то громадной и уродливой серой стены без единого окошка.

— Так это и есть тюрьма? — произнес Тисту.

— Это и есть, — сказал господин Дырнадис. — Это заведение, которое используется для того, чтобы был порядок.

Они прошли вдоль стены и оказались перед высокой черной решеткой из железных остроконочных прутьев. За черной решеткой виднелись другие черные решетки, а за мрачной стеной — другие мрачные стены. И над всеми стенами, над всеми решетками торчали острые шипы.

— А для чего же каменщик натыкал везде этих отвратительных шипов? — спросил Тисту. — Зачем они нужны?

— Чтобы помешать заключенным убежать.

— Если бы эта тюрьма была не такая уродливая, — сказал Тисту, — может быть, у них вообще не возникало бы желания убегать.

Щеки у господина Дырнадиса стали такими лее багровыми, как и уши.

«Надо же, какой странный ребенок, — подумал он. — Совсем еще невоспитанный».

А вслух произнес:

— Тебе следовало бы знать, что все заключенные — злые люди.

— Значит, их сажают сюда, чтобы вылечить от злости? — спросил Тисту.

— Их сажают сюда для того, чтобы помешать им вредить другим людям.

— Они наверняка вылечились бы быстрее, если бы это место было не такое уродливое.

«Эге! Да он упрямый!» — подумал господин Дырнадис.

Тисту заметил по ту сторону решеток заключенных, которые, опустив головы, молча