ксат, и первым пунктом вашего договора со Всеобщей Церковью каждый из вас признаётся благородным в титуле баронета, но личный, ненаследуемый титул барона даруется каждому магу, ставшему частью академии. И магос всегда им будет.

Слова тёмного чугунным тазом стукнули меня по темечку. Признание ксатов благородными могло бы многое объяснить, но, покусай меня судьба за остатки хвоста, там ведь всяко есть дополнительные условия. Понятное дело, что новый факт о благородстве никак не изменит мою жизнь, но с каждым новым открытием у меня под хвостом зудит от желания ознакомится с договором.

Что до благородного титула, так я это уже слышал, когда Густах объяснял правила академии. Ещё тогда, в первые учебные дни, наставник подчеркнул, что мне этот титул никак не получить. Академия сказала своё слово. По факту, у меня с ней равноценный обмен — обучение в обмен на… не знаю, но это что-то связано с титулом магоса. И у меня смутное подозрение насчёт завершающего обучение экзамена: ещё не определено, что я буду на нём делать и как.

Да, титул барона от академии пригодился бы, когда я найду семью и мы решим осесть в городе, где множество лавок уж точно удовлетворят гастрономические предпочтения сестрёнки. Личный благородный титул существенно бы облегчил жизнь.

Но зачем он алхимикам и магическим мастеровым? Академия и так выдаёт им сертификаты и прочие разрешения на работу, когда их кто-то нанимает. Тем, кто закончил обучение по контракту, как Раская и прочие — тем никакого титула не выдают, но всеми возможными грамотами и сертификатами подтверждают их знания. Титул выдаётся экзаменщикам, прошедшим через огромные испытания. Тем самым разумным, кому повезло пройти отборочный этап и на протяжении многих лет претерпевать лишения, рискую собственной жизнью в мастерских. Вот они-то навсегда станут частью академии, и она сама решит их дальнейшую судьбу. От города, гильдии или благородного поступает запрос на алхимика, мастерового, мастера по печатям и прочее — и тогда академия из своих рядов выбирает разумного, наделяет того титулом и отправляет работать в указанный город. И работать в том городе разумный будет либо до окончания контракта, либо до смерти. Разумные, отучившиеся через рабочее приглашение, остаются без титулов, но с сертификатами, так как после обучения могут уехать прочь — но обычно приносят клятву верности академии и уравниваются с экзаменщиками.

— Боюсь, всё немного не так, — я улыбнулся. — Магистрат дал чётко понять, что частью академии я никогда не стану.

— Это ты так думаешь.

— Не понял?

— Академия не подарит тебе и крупицу своих сокровенных знаний, это да. Но академия сделает всё, чтобы уберечь одно из ценных приобретений, даже если оно сейчас ещё… формируется.

— Если честно, то ты говоришь чушь. Академия это «ценнейшее» приобретение хотела убить.

— Но когда это было? Не кажется ли тебе, что за прошедшие налимы ты доказал магистрату, что стоишь гораздо большего?

— Магистрат уже пошёл мне навстречу, дав дополнительные заклинания. Но титул я никогда не получу. В моём контракте на обучение прямо сказано, что я не стану частью академии.

— Даже так… — тёмный задумчиво посмотрел на карточку с золотыми буквами. — Но всё равно остаётся Всеобщая Церковь. Она подобное не одобрит.

Вечером того же дня, когда в моём лог-листе появился класс «Некромант-Призыватель» — я сидел в первой комнате над купленными в Кратире книгами и пытался обдумать одну крайне интересную, хоть и довольно смелую мысль.

Ещё за ужином, в одиночестве поглощая долгожданный ужин и привычно игнорируя ненавистные взгляды — я краем уха услышал разговор контрактников за соседним столом, обсуждавших перспективы работать в каком-то дворфийском царстве. Один из учеников мог бы договориться с держателем его контракта, и выбрать место работы. Вот он и советовался с остальными, насколько велики шансы устроится на работу структурным магом к дворфам. Спустя пять минут размышлений ученики пришли к выводу, что ксата в рабство выкупить и то проще. Фразу про ксата они произнесли нарочито громко, специально, чтобы я услышал — но мне было наплевать, в тот момент меня увлекла интересная мысль.

А что, если податься в школу к тёмным эльфам? Не сейчас, а когда встречусь с мамой и сестрёнкой. Когда удостоверюсь, что они в порядке. Когда мы проведём достаточно времени вместе и будем готовы ненадолго расстаться и всегда знать, где и когда встретимся вновь.

Сегодня, когда мои ладони остались невредимы, тёмный подвёл черту. Во мне слишком много скверны, я это и так знал — но ведь Сет’ах в своих школах что-то делают со скверной, изучают и, если мне не показалась, используют при получении класса «Некромант-Призыватель». Тёмные эльфы явно знают о скверне гораздо больше моего. Вдруг моё «Осквернение» обратимо?

Всё же, даже не учитывая тёмных эльфов, для разумных скверна означает многое. Структурная магия, использующая заллаи в качестве реагентов; строительство, где сами стены укрепляются частями порождений; даже при создании обычных зелий лечения и магии, и там используют миклы древня в качестве одной из основ. И это только то, что я знаю наверняка, а в выданной магистратом книге по порождениям так вообще сотни и сотни различных способов применения заллай только в алхимии.

Но самое главное и нелогичное в том, что скверну используют для оберегов и зелий защиты от неё же самой. Содержащую в себе концентрированную скверну матку матки гоблинов перерабатывают в эмульсию, потом выпаривают вполовину и смешивают с четырьмя порошками, один из которых всегда заллая — и получают Малитарский концентрат, основа для одноимённого зелья. Если его выпить, то скверна не окажет влияния на живой организм и не попытается его пожрать. Юдскую присадку, главный компонент защитных оберегов, в том числе добывают из хрящей монстров. Именно поэтому гильдии выкупают уши гоблинов: они мало занимают места и уж точно понятно, кого убил авантюрист. С готовым оберегом, если я правильно понял из книги, можно зайти в скверну не опасаясь быть замеченным порождениями.

И вот главный вопрос: насколько высока концентрация скверны в этих зельях и оберегах, что эффектами они сравнимы с моим «Осквернением»?

Глава 3

— На этом на сегодня всё.

Темноволосая эльфийка отложила перо в сторону, кинув усталый взгляд на исписанную стопку листов. Вскоре они будут переписаны без помарок, а сейчас Раская спрятала руки под стол. Девушка робко попыталась перевести взгляд на меня, но не смогла. Она приоткрыла тоненький ротик, но промолчала.

Я смотрел на эльфийку и мысленно делал ставки, когда же та наберётся смелости: до того, как рак на горе засвистит, или уже