За ремонт поврежденных частей судна, прежде всего мачт, отвечали столяры или плотники; кроме того, именно они, сойдя на берег, заготавливали древесину. Кормчие, стоя за штурвалом, помогали реисам, а также определяли курс и местоположение корабля при помощи карты с компасом. На весельных судах были пару-тыраши[745], занимавшие особое место среди членов экипажа[746]. Они не только чинили испорченные или потерявшие равновесие весла, но и оковывали железом те, которые могли сломаться, и заменяли вышедшие из строя. Если лопасти кривились или, напротив, становились слишком ровными, гребцы сразу же звали пару-тыраша[747]. Наконец, калафатчи (конопатчики) регулярно промасливали корпус и конопатили днище, чтобы судно не теряло скорости и не набирало воду. Катиб Челеби говорит, что на османской галере с двадцатью пятью банками насчитывалось 35 членов экипажа и среди них – два пару-тыраша, два плотника и два конопатчика[748].

Не все экипажи состояли из мусульман. Мы уже упоминали о хронической нехватке моряков в Средиземноморье и знаем, что магрибские корсары восполняли ее, прибегая к услугам христиан, не находившим на родине того, чего желали. Именно потому в ХVI веке пираты и пополняли свои ряды ренегатами; а в первой половине ХVII столетия, как мы уже отмечали в разделе 2, даже заручались помощью христианских моряков, которые не принимали ислам. Да что там! Христианские невольники могли даже служить моряками на корсарских кораблях, причем таких и называли üserâ-yı marinar, моряки-невольники[749]. Добавим и то, что османы дозволяли христианам столярничать и конопатить судно; очень много христиан трудилось в Терсане-и Амире. В отличие от остальных невольников, этих даже не позволяли выкупать, а если все-таки отпускали на волю, то требовали за них дополнительных денег. Искусных рабов старались женить и привязать к семье; невдалеке от Терсане-и Амире специально для них отвели деревню Nuova Calabria («Новая Калабрия», нынешний стамбульский квартал Касым-паша), созвучно названию родины капудан-ы дерья Улуджа Али[750].

Вероятнее всего, солдаты составляли самую важную часть корсарского экипажа. Много военных было на пиратских чектири, ведь пираты стремились не потопить вражеский корабль, как во время сражений, а взять его на абордаж. От Сальваго мы узнаём, что в 1620-х годах на алжирских галерах размещалось по 140 янычар[751]. Если сравнить эту цифру с данными о галерах центральных держав, то мы увидим, что корсарские суда, как и галеры в Западном Средиземноморье, были полны солдат. Согласно Альберто Гульельмотти, одному из старейших экспертов в военно-морской истории, в начале ХVI столетия на галерах находилось до пятидесяти солдат[752]. Это подтверждают и свидетели эпохи. В середине ХVI века испанский пленник Педро рассказывал, что на османских галерах плавало по полсотни солдат[753]. В 1560 году байло Марино Кавалли писал, что галеры султанского флота перевозили по 40 янычар или по 60 всадников-сипахиев[754]. Тем временем Дон Хуан де Замагуэрра в своем рапорте за 1574 год утверждает, что по сотне солдат плавало даже на османских галеасах, где на каждой из двадцати четырех банок весло тянуло по пять гребцов[755]. Два года спустя Антонио Тьеполо свидетельствовал о том, что во время осады на каждую из османских галер усаживали по полсотни янычар; в противном случае предпочитали сипахиев[756]. Накануне сражения у Лепанто на венецианских кораблях, следующих в Мессину к габсбургскому флоту, находилось всего лишь 40 scapoli (морских пехотинцев)[757]. По всей видимости, в Восточном Средиземноморье галеры перевозили немного солдат; собственно, и гребцов на них было меньше, нежели в Западном. Дон Хуан указывает минимальное количество солдат для каждой из галер, участвовавших в сражении при Лепанто: их 150. Правда, упоминая о кораблях из Неаполя, он называет и большую цифру: 180[758]. На османских галерах никогда не было столько военных; только в 1590-х годах их число достигнет сотни[759]. Больше солдат было только на безвесельных парусниках с высокой грузоподъемностью. В 1625 году алжирские парусники вмещали по 150–200 аркебузиров[760]. В 1655 году в противовес пятнадцати мудехарам и сорока рабам на одном галеоне находилось триста мусульман; преобладающее большинство составляли солдаты[761]. Нам также известно, что в 1670 году в Триполи из трехсот пятидесяти членов экипажа, приходившихся на парусник, лишь пятьдесят были моряками[762]; еще десять-двадцать человек были офицерами, все остальные – исключительно солдаты. На тридцати четырех кораблях алжирского флота образца 1676 года в целом служило 7940 членов экипажа; на четырех насчитывалось по 350 и 400 человек, на девяти – по 200 и 250, и еще на двух – лишь по 200[763]. Наконец, в 1679 году в Триполи 12 парусников сообща располагали командой, насчитывавшей 2860 человек[764]. Если же говорить о ХVIII столетии, то, похоже, с увеличением размеров кораблей «раздулись» и их экипажи. Изучая алжирский флот образца 1710 года, несложно заметить, что экипаж кораблей, имевших 40 пушек, возрос с 300–350 моряков (столько было за 35 лет до упомянутого времени) до 450. Причем капитанский корабль вмещал 650 человек, еще одно судно – 500, другое – 460, третье – 400 и еще два – по 450. В общей же сложности на семнадцати кораблях насчитывалось 5930 членов экипажа[765].