ряде местных НПО, прежде были членами комсомола, как Трутнев и Марголина. Другие были поборниками демократии, защитниками прав человека или интересов гражданского общества, обнаружившими, что региональная администрация теперь относится к их деятельности гораздо более доброжелательно, чем в начале 1990-х годов. Хотя в позднесоветский период эти две группы необязательно были союзниками, к концу 1990-х годов их объединяло недовольство частым произволом властей в первое постсоветское десятилетие, и они видели возможности в гражданском активизме нового типа, который и финансировался гораздо лучше, и опирался на гораздо более прочные законные основания, чем тот, к которому они привыкли в 1990-х годах.

Насколько можно понять, их проект государственного строительства был пропитан саморефлексией. Его авторам было совершенно ясно, что они разрабатывают новые методики управления, принадлежащие к постсоветской эпохе и завоевавшие международное признание и значимость, а потому они регулярно выпускали публикации, отчеты, планы и заявления о перспективах, где обобщались их достижения. В докладе за 2004 год, подготовленном Блусем, руководителем отдела социальной политики в Пермском крае и ключевым заместителем Марголиной, содержится краткий обзор четырех лет напряженных усилий на этом фронте. Доклад называется «Участие бизнеса в развитии территорий» и начинается, как и многие документы той эпохи, с попытки разобраться в хаотической массе новой и незнакомой терминологии, от «денежного гранта» до «социальных инвестиций». Далее в нем объясняется, что и у государственных органов, и у бизнеса крепнут представления о том, что их совместное участие в развитии территорий – помимо уплаты налогов – необходимо и желательно. В докладе отмечаются некоторые распространенные проблемы, ведущие к неудовлетворительным путям развития таких отношений:

С одной стороны, рост ожиданий органов региональной и местной власти от бизнеса может привести к тому, что социальные программы бизнеса могут восприниматься как обязательное, а не добровольное участие компаний в развитии социальной сферы территорий. Подобная позиция приводит к усилению давления на бизнес со стороны органов власти, выраженное в феномене «добровольно-принудительной благотворительности», прямым следствием которой является снижение эффективности социальных программ бизнеса. С другой стороны, у бизнеса, финансирующего социальную сферу, растет недовольство тем, как органы местного самоуправления расходуют бюджетные средства и управляют социальной сферой. Это вызывает желание бизнеса совместно с органами региональной и местной власти определять приоритеты социальной политики и области, в которой бизнес может принять активное участие. Таким образом, взаимодействие бизнеса и органов региональной и местной власти может либо поддерживать иждивенчество и бюрократизм последних, либо привносить в социальную сферу недостающие ей принципы эффективного управления [Блусь 20046: 4–5].

Таким образом, в этом докладе Блусь отделял управление социальными и культурными проектами, которые планировала команда Трутнева, от управления некоторыми другими (и довольно распространенными) системами финансирования: патронажными сетями, контролирующими бизнес государственными учреждениями, находящимся под прямым руководством государства распределением налоговых поступлений, а также теми из государственных проектов, которые не достигли такой эффективности, как проекты бизнеса. Блусь прогнозировал, что разработанные в Перми модели смогут выйти за рамки финансирования, предоставляемого для конкурсов социальных и культурных проектов Приволжского федерального округа такими национальными компаниями, как «ИНТЕРРОС», «ЮКОС» и «большой “ЛУКОЙЛ”», поскольку всеми сторонами признавалось, что к предоставлению этого финансирования их более или менее принудила администрация Путина. Блусь предвидел, что отношения между государством и корпорацией станут гораздо более тесными и сложными:

Ведущие российские предприятия приходят к пониманию необходимости установления принципиально нового диалога с органами региональной и местной власти и инициирования сети современно мыслящих муниципальных управляющих. Объединяющей концепцией является «новое лидерство» [Блусь 20046: 5].

Далее в докладе говорилось, что это лидерство должно принимать форму «социального инвестирования»: долгосрочной, направленной, эффективной поддержки социальной сферы, полностью интегрированной в деловые интересы компаний, от развития рынка до трудовых отношений, и что она (поддержка) будет идти рука об руку с совместными и взаимосогласованными инициативами, выходящими за рамки деятельности государственных учреждений.

Блусь отметил, что лишь небольшая часть – возможно, 10 % – российских компаний достигла в своей работе в социальной сфере этой продвинутой стадии развития, но «ЛУКОЙЛ-Пермь» является ярким примером. В отчете отмечено, что эта компания была одной из первых в России, спонсировавших гранты на социальное и культурное развитие, начиная с участия в качестве заказчика в самом первом из региональных конкурсов социальных и культурных грантов. Со ссылкой на С. Н. Булдашова, начальника отдела компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» по связям с общественностью, в отчете с одобрением отмечены несколько способов, которыми компания выражала свое недовольство недостатками социальной политики на региональном и районном уровнях, в том числе слабыми механизмами финансирования и планирования, неэффективным использованием бюджетных средств и недостаточным финансированием важных инициатив. Она предложила помочь государственным органам: выступить спонсором серии семинаров на тему «Проектная культура как механизм эффективного распределения [государственных] бюджетных средств», а также принять в них участие, – и государственная администрация с радостью согласилась. Блусь с одобрением отметил, что

…приоритетом в финансировании ООО «ЛУКОЙЛ-Пермь» инициатив местных органов власти является внедрение инновационных механизмов управления социальной сферой. <…> Компания выражает заинтересованность в дальнейшем продвижении этого проекта, так как понимает, что привлечение новых технологий может существенно помочь районам в экономии и рациональном использовании все более скромных бюджетных средств [Блусь 20046: 9-10].

В защиту предложенной Трутневым новой технологии открытых конкурсов по социальным и культурным проектам компания «ЛУКОЙЛ-Пермь» выступала по крайней мере столь же громко, как и сами представители государства, – что станет более очевидно в следующей главе, – и это сотрудничество как компанией, так и государством все чаще рассматривалось в масштабах всей России как новое и инновационное[237].

Пик развития движения социальных и культурных проектов Пермского края пришелся на 2003 год, когда социальные проекты региона были признаны лучшими в России в конкурсе, оцененном на уровне Совета Федерации. Но социальные и культурные проекты – как минимум в форме, разработанной командой Трутнева, – вскоре лишились популярности, по крайней мере в краевой администрации. В марте 2004 года Трутнев был назначен министром природных ресурсов Российской Федерации и переехал в Москву вместе с несколькими помощниками из деловых и промышленных отделов своей администрации. Кириенко ушел с поста полпреда президента в Приволжском федеральном округе в 2005 году, и к тому времени большинство западных фондов резко сократили свои усилия по построению в России гражданского общества. Большая часть команды Трутнева, занимавшейся социальными и культурными проектами, осталась в Перми и так или иначе была вовлечена в государственное управление и ⁄ или в проекты в социальной сфере, но эра «столицы гражданского общества» закончилась. По иронии судьбы, несмотря на то что проектное движение, стремясь построить объективное, беспристрастное государство, зачастую противопоставляло себя политике,