— По ручью!

Защитник первым пустил коня в воду и наддал шенкелей.

— А ты чего это Керуновым мечом клялся? — спросил он через некоторое время, когда преследователи уже не могли их услыхать. — Ведь не сможешь выполнить обещания.

— Я — ученый. Я не верю во всю эту чепуху.

— Ты не веришь в клятвы Керуну?!

— Я не верю в его мечи, почки, кубки и, чем там ещё клянутся? А вот он, — адепт указал пальцем через плечо куда-то назад, — верит.

* * *

Спустя некоторое время друзья выбрались из воды и повернули на северо-восток. Похоже, больше никто за ними не гнался, даже если отпущенный конокрад и указал, куда они пошли, в этом не было сомнений.

— Будем надеяться, они не догадались выслать людей по дороге, чтобы нас опередить. — мрачно вымолвил Крэг.

— Нам обязательно туда возвращаться? А если поехать по другой? — внес предложение Нааррон.

— А что? Так и поступим. Осталось только найти эту самую другую дорогу.

Та вскоре и правда обнаружилась. Старая, нехоженая и неезженная, заросшая высокой травой так, что колея едва угадывалась в темноте.

— Похоже, это старый тракт. Его забросили, как только появилась новая дорога, ведущая напрямки до Соколиной Охоты, но нам подойдёт. Надеюсь, здесь меньше шансов на кого-нибудь напоро…

Крэг замолчал на полуслове. За поворотом ждали двое, и ждали именно их.

— Храни Киалана! — прошептал Нааррон.

— Назад! — заорал Защитник третий раз за сутки входя в боевой транс.

Две мышастые лошадки, в которых чувствовалась изрядная доля крови степной сартогской породы, тронулись с места. Коренастые, толстоногие, с длинными хвостами и мохнатыми челками, они без труда потянули со двора большущую телегу доверху груженую упряжью и седлами. Дядька Аккарий, немолодой отец восьмерых дочерей — мал мала меньше, причмокнул и слегка хлестнул вожжами, придавая прыти. За ним верхом на красавице Полночи выехала Кира, придержала поводья, махнув матери рукой на прощанье.

— Удачи вам! Да смотри, деньги считай верно. За дешево не продавай. Не забудь купить ткани, какой велела.

— Хорошо, мам!

— Храни вас Киалана, — шепнула Анасташа, осенив отбывающих знаком богини.

Телега плавно вывернула на дорогу, Кира прибавила ходу, догоняя телегу.

Поехала следом. Кода выехали к овинам, она поравнялась с возницей.

— Много там у тебя? — Аккарий указал головой на объемистый тюк увязанной в холстину пушнины.

— Прилично. Соболь, куница, лиса. Каждых десятка по два будет.

— И все сама? Ну ты молодец, даром, что девка! — восхитился возница, — Ануша, дочка, дерюжкой прикрой. Да вон ту шкуру сверху положи. Сдается мне, быть дождю сегодня, — сощурившись он посмотрел вдаль, — вона — марево какое.

— И воробьи в пыли купаются с самого утра, — встряла девочка.

— Кир, ты влезай на телегу, успеешь ещё накататься верхами, сейчас холмами пойдем, кобылу только зря маять. — Аккарий придержал коней.

Кира не стала спорить. Спешившись, привязала поводья к телеге. Взялась рукой за деревянный борт и лихо запрыгнула, вызвав легкую усмешку мужика, и наблюдая округлившиеся глаза девчушки.

Но! — причмокнул дядька, хлестнув вожжами, и кони затопали веселей.

Все обозники уже собрались на окраине сразу за овинами, чтобы дружно отправится в путь. Ехали на летнюю ярмарку в Птичий Терем. Ждали только Аккария, с которым в последний момент напросилась и Кира. Как водится, она сперва поспорила с матерью, кому ехать. Потом убедила, что меха зря пропадают лежа без дела, пригрозила деревенским раздарить. Тут Анасташа и не устояла — столько труда положено, чтобы добыть, да и дочке ведь приданное надобно. Отпустила. Вот и задержался Аккарий, завернув к ним на двор.

— А что, много нынче наших-то на ярмарку едет? — поинтересовалась Кира, издалека вглядываясь в лица.

— Возов семь-восемь. С виду наши все здесь, а там может ещё с Вороньих Гнезд кто примкнет, ежели раньше не уехали.

Аккарий завсегда в головах обоза ходил, как бывалый. Он был в курсе всех купеческих дел, да и дорогу хорошо знал.

В груди томилось радостное волнение. Кира торговать ехала впервые, да и за пределами Орешков ещё не бывала — отец даже в Вороньи гнезда не отпускал к двоюродной бабке по матери. Каррон её и так баловал, привозя из столицы ленточки, и леденцы. Правда платья не возил, так и зачем они ей в деревне? Хотя поговаривали, что в городах сарафаны только бедняки и носят.

Правда Кира в это не верила, считала что платья для княжён, да принцесс. А она, Кира, вовсе не принцесса. Она — охотница. Ей куртка добрая, да штаны милее любого сарафана, даже матерью вышитого, а, тем паче, какого-то там платья. Да и хороший лук, радовал больше, чем все бусы и ленты вместе взятые, тем более что они как-то сами собой расходились по подружкам. А потом родители устали с ней бороться. Так и появились Полночь, хорошая упряжь, доброе оружие, одежда и обувь, какой в деревне не раздобудешь, Туман…

Отец…

— Тя-ять, а леденцов купишь? — заканючила Ануша, прервав грустные мысли.

— Куплю, куда от вас деваться? — пробурчал с деланным недовольством дядька Аккарий.

— А пряников расписных?

— И пряников.

— Тя-ять, а ленточек?

— И ленточек. Тю! Разорительницы.

Кира рассмеялась. Отец восьмерых дочерей постоянно становился объектом для незлых насмешек, но попыток обзавестись наследником не прекращал. Его жена Лушана и сейчас была на сносях. Аккарий продолжал надеяться, не смотря на то, что Матрена уже напророчила ему девятую девочку.

Ануша, четвертая по старшинству, смешливая, большеротая, с огромными голубыми, как летнее небо, глазами и едва заметными веснушками на светлой коже, радовалась до безумия такому везению — отец взял её на ярмарку, даром, что от себя и на шаг не отпустит. Потому и трещала без остановки, как сорока.

Ехали не спеша, обоз растянулся на всю дорогу. Последние не видели скрывшихся за холмом первых. На соседнем возу, загруженном плетеными корзинами, сундучками, шкатулками и даже детскими игрушками — слыхивали у городских богатеев такие в почете, особенно ежели расписать покрасивше, ехал Лютобор. Кира хотела было пересесть к нему, но передумала. Хватит с неё сплетен. Ещё скажут, что она и Люту у Ламиты отбить хочет. Ну их.

Ануша, будто подслушав её мысли, задала вопрос:

— Кира, а правда, что тебя Защитник Пасита поймал в ночь Киаланы?

— Правда, — охотница вздрогнула от неожиданности, но отпираться не стала.

— А правда, что ты Микора больше не любишь? У тебя будет сын от Защитника?