Ник подавился хлебом:

— О, дьявол.

— Ник, это серьезно. Рано или поздно, их дорожки пересекутся, и я хочу, чтобы он и Юлиан были к этому готовы. Если, Зевс упаси, один из них убьет Вэла, у Артемиды будут развязаны руки, и она придет за ними. Я не хочу видеть ни одного из них страдающим или мертвым. У них есть дети и жены, которым они нужны.

Ник вытер рот и сглотнул:

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Я хочу, чтобы ты поддержал меня. Помоги мне убедить Кириана, что он не должен выливать свою месть на Валериуса.

Ник утомленно выдохнул, ковыряя пластиковой вилкой в бобах. Это было легче сказать, чем сделать.

— Ты много хочешь от меня, Эш. Лично мне хотелось бы помочь ему выбить дерьмо из этого высокомерного ублюдка.

— Николас Амброзиус Готье, следи за своим языком!

Ник вздрогнул при звуке мелодичного голоса матери, по-каджунски растягивающей слова. Она стояла позади с выражением на лице — «Ник-у-тебя-большие-неприятности».

В свои сорок она выглядела гораздо моложе. Ее белокурые волосы были стянуты в узел на затылке. Одетая в джинсы и голубой свитер, она была бы очень привлекательна, если бы не приходилась ему матерью.

Эш придвинул пиво Ника ближе к себе.

Его мать прищелкнула языком, глядя на Эша:

— Не покрывай его, — она погрозила сыну пальцем. — Ты за рулем?

— Нет, мам, я сижу.

— Не остри. Ты знаешь, что я имею в виду.

Он одарил ее очаровательной улыбкой, которая всегда срабатывала и отводила неприятности.

— Это первая кружка. И я не сяду за руль, если выпью больше.

С тем же материнским видом, выражавшим и раздражение, и любовь, она повернулась к Эшу:

— А что в отношении тебя? Ты на своем мотоцикле?

— Нет, мэм.

— Мама, — раздраженно прервал ее Ник, — что ты здесь делаешь?

— Я шла на работу и увидела вас. Я только хотела зайти и поздороваться, потому что меня допоздна не будет дома, а ты исчезнешь из дома на закате, не сказав мне «до свидания». — Она обиженно посмотрела на него. — Разве мать не может провести с сыном пять минут в день, без обвинения в уголовном преступлении?

Теперь он чувствовал себя настоящим мерзавцем.

— Прости, мам. Я должен был утром сделать несколько вещей по работе, чтобы освободить время для учебы.

Она взъерошила ему волосы:

— Все хорошо. Я понимаю.

Потом оглядела Эша с ног до головы, распахнула его плащ и вздохнула с беспокойством:

— Клянусь, ты похудел еще больше с последней нашей встречи. — Она пошла к бармену и заказала фасоль и рис для него. — Хочешь еще чего-нибудь? — спросила она его.

— Нет, спасибо.

Она погрозила ему пальцем:

— Ты съешь это все, правда?

— Да, мэм.

Ник сжал губы, чтобы удержаться от смеха, глядя на олицетворение Эдди Хаскелла[47]в исполнении Эша, и над тем, как его мама пробует себя в роли матери одиннадцатитысячелетних воинов. Только Шериз Готье могла набраться подобной наглости.

— Мама, ему не нужно, чтобы с ним нянчились.

Она поправила воротник Ашерона и пригладила его рукой:

— Поверь мне, Ник, ему нужен кто-то, кто приглядывал бы за ним, так же как и за тобой. Вы, мальчики, только и думаете, что уже взрослые и готовы покорить мир.

Если бы она знала…

Она продолжила:

— Почему бы тебе не привести Эша в Санктуарий сегодня вечером. Я накормлю его земляничным печеньем и каджунскими хэшбраунами, чтобы нарастить немного мяса на его кости. Вы можете заниматься в задней комнате и составить мне компанию, пока я работаю.

Его мать никогда не принимала во внимание тот факт, что он уже вырос. Для нее он всегда будет пятилетним малышом, за которым нужно присматривать. Однако, он любил ее.

— Да, хорошо. Если я не буду работать, то зайду.

— Хороший мальчик. — Она достала кошелек и, вытащив две двадцатки, вручила их Эшу. — Заплатишь за бобы, а если выпьешь еще, лучше отправляйся домой на такси. Понял меня?

— Так и сделаю, миссис Готье, — сказал Эш, взяв деньги, — спасибо.

Она улыбнулась, поцеловала Ника в щеку и пожала плечо Эша:

— Вы, мальчики, ведите себя хорошо и избегайте неприятностей.

Ник кивнул:

— Да, мама.

Как только она ушла, он повернулся к Эшу.

— Приятель, мне жаль. Спасибо, что ты так спокоен с ней.

— Ник, никогда не проси прощения за свою мать. Будь чертовски благодарен, что она есть у тебя. — И вручил Нику сорок долларов.

— Поверь, это так и есть, — ответил тот, убирая деньги.

Ник улыбнулся любвеобильному характеру матери. У нее всегда была безумная потребность быть матерью всему миру, но потом, ее выбросили из отцовского дома в пятнадцать лет, когда родители узнали, что она беременна им. Она имела привычку искать во всех сходство с собой, полагая, что всегда есть другие брошенные или забытые.

Бармен возвратился с бобами. Эш бросил на блюдо один единственный взгляд и пододвинул его к Нику:

— Надеюсь, ты голоден.

Ник хотел есть, но два заказа — это больше, чем он мог справиться. Внезапно его озарило, что он никогда не видел Эша за едой:

— Ты когда-нибудь ешь?

— Да, но не то, что находится в меню.

Не желая продолжать эту тему, Ник нахмурился.

— Я вот подумал, почему мы встречаемся днем? Как ты можешь находиться на солнце и не сгореть?

— Я особенный.

— Ахх, мы снова бросаем вызов, хм?

Эш тряхнул головой.

Потянувшись за пивом краем глаза он увидел телевизор и повернув голову, оцепенел, не поверив своим глазам. В утренних новостях показывали Зарека.

Официант добавил звук.

— …полагают, что это был тот же самый человек, убивший женщину прошлой ночью…

Ник чертыхнулся:

— Это тот, о ком я думаю?

Эш смог только кивнуть, наблюдая за картинкой, снятой веб-камерой. Она зафиксировала драку Зарека с даймонами и прибытие полиции.

— …департамент полиции предлагает вознаграждение за любую информацию относительно подозреваемого…

Ник и Эш чертыхнулись в унисон, когда им показали отлично выполненный рисунок лица Зарека.