– По дороге он подобрал меня после аудиенции в магистрате, и мы прибыли сюда уже вместе. Свидетелями последующих событий вы уже были.

– А где именно в порту? – уточнил Датч.

– Седьмой пирс, четвёртый блок складов.

– Русский сектор, значит…

– Истинно так.

– Могу я узнать ваши имена, дабы вознести молитвы за ваше здравие Господу? – деловито осведомился Энрико.

– Вайс.

– Датч. Агентство «Чёрная скала».

– Визитка, – протянул я игральную карту – джокера с написанным на ней номером телефона. Плод коллективного творчества моего креатива и желания помаяться дурью. – Широкий спектр услуг по приемлемым ценам.

– Будем иметь в виду, – дружелюбно произнёс длинноволосый, явно игравший в этом странном дуэте первую роль. – Охраной грузоперевозок тоже занимаетесь?

– Занимаемся. А что?

– Ну, просто мы немало грузов гуманитарных страждущим возим… Иногда охрана бывает нелишней.

– Если что – звоните.

– Благодарствую.

Тем временем я продолжал осмотр тела. Особое внимание я постарался обратить на клеймо на груди и письмена на руке.

Клеймо было именно что выжжено. Причём уже давненько, потому как успело зажить. Точка, чуть ниже ещё две точки в ряд и горизонтальные линии. Прямо как маркировка какая-то… Но запомнить, в принципе, несложно. Вот с каракулями на руке всё печальнее – просто на узор не похоже, но и письменность не слишком напоминают. Да, я не специалист по всяким там иероглифам и прочей арабской вязи, но это вообще ни на что виденное мной не похоже.

Достал из кармана недавно купленный потёртый «Самсунг» и на всякий случай всё сфотографировал.

– Что-то интересное? – на меня упала внушительная тень.

– Возможно, – я покосился через плечо на подошедшего ко мне отца Акселя. – А что?

– Думаешь, она может иметь отношение к Скульптору?

– Возможно.

– Вы ищете Скульптора?

– Возможно.

– Сын мой, – насупился священник. – Если не хочешь, чтобы тебе проредили зубы для смирения гордыни, то лучше ответствуй, а не валяй дурака.

– А почему я должен вам что-то рассказывать? – резонно поинтересовался я. – Вы же священники. Какое вам до этого всего дело?

– Да, это город грехов. И поэтому мы должны прилагать вдвое больше стараний, чтобы эти грехи искоренять. Наш силы, увы, скромны, но мы трудимся не покладая рук…

– Дубль два, падре. Почему я должен вам что-то рассказывать?

– Ты ищешь выгоду, наёмник? – нахмурился Аксель.

– Я ищу смысл, падре. Выгода мне не столь важна.

Священник скрипнул зубами, окинув меня неприязненным взглядом:

– Ты же наёмник. Как тебе могут быть неважны деньги?

– В этом… – пришла уже моя очередь скрипеть зубами. – В этом грёбаном мире деньги могут не всё. Иногда вообще ничего.

– Золотые слова, сын мой, – неожиданно усмехнулся Аксель. – Ищешь смысл? А вот мы его не ищем, а просто пытаемся делать хоть что-то в этой Гоморре. Здесь почти нет праведников – люди здесь грешны… Но и добро иногда стучится в их сердца. А такие, как Скульптор, – это зло, чистое и незамутнённое. И удел каждого праведника сокрушить его всеми доступными способами.

– Как-то не слишком по-христиански рассуждаете, падре, – хмыкнул я. – А как насчёт того, что Скульптор – это испытание? Спаситель терпел, нам завещал и всё такое…

– Спасителю – Спасителево. А нам он принёс не мир, но меч, которым надлежит отделить агнцев от козлищ и построить на земле Царство Небесное.

– Это учение вашей сект… гхм… церкви?

– Это называется – жить по совести, наёмник, – наградил меня тяжёлым взглядом Аксель. – И если бы мы могли, то нашли и покарали Скульптора сами, но…

– …ваши силы скромны, – уже без лишнего ёрничества закончил я. – Это я понял. О’кей, падре, мы действительно занимаемся этим ублюдком. Хотим поймать, чтобы наши банковские карточки пополнились, а Скульптора выпотрошили на городской площади. Можете чем-нибудь нам помочь?

– Эта несчастная, – Аксель указал на тело девушки. – Она шла не из города, а в город. Даже не шла, а брела, не разбирая дороги.

– Из порта, – уточнил я.

– Из порта.

– Ещё что-нибудь? Может, местные о чём-то говорят?

– Местные… – скривился священник. – Местные все как один твердят, что кто-то пытается пробудить Кровавую Богиню. И когда ей сошьют плащ из тридцати сердец, она проснётся и жестоко отомстит всем незваным гостям на своей земле…

– Понятно. Значит, больше ничего.

– Если бы я что-то знал, то рассказал тебе, – Аксель повернулся и зашагал прочь. И теперь я знал, что звон издаёт не его крест на цепи, а многочисленные ножи, висящие под сутаной.

– Живые говорят, но не знают, – пробормотал я, вновь принимаясь за осмотр тела. – Мёртвые знают, но не говорят.

– Эй, наёмник! – не оборачиваясь, бросил на ходу громила.

– Чего?

– Скажи, ты веришь в Бога?

– Я не верю в добрых старичков в небесах – ни в Бога, ни в Санта-Клауса.

– А во что ты веришь, наёмник?

– В себя, – я усмехнулся и погладил торчащие под мышками рукояти «катлассов». – И в свои пушки. А что вера для тебя, святоша?

– Ничто, – хрипло хохотнул Аксель, не сбавляя шага, а затем добавил, вскинув вверх сжатый кулак правой руки: – И весь мир!..

– Итак, первое заседание нашего кружка по интересам объявляю открытым! – торжественно провозгласил я, ударив винтовочным патроном по стакану с водой. Всё-таки алкоголь после событий прошлого я не особо любил… Даже не то чтобы испытывал неприязнь, а скорее просто опасался. – Слово предоставляется нашему командиру!..

– Итак, мы находимся в нашей штаб-квартире уже неделю, – солидно откашлявшись для вида, пробасил Датч. – Пора бы подвести промежуточные итоги… Том?

– «Фрейя» простоит в доке ещё минимум пару недель, – буркнул Гиббенс, сосредоточенно метая в висящую на стене мишень свои ножи. – Дыры я заделаю уже к уик-энду, а вот с заменой запчастей придётся повозиться…

– Что с вооружением катера?

– Ахмед сказал, что не возьмёт «эрликон» даже по цене металлолома, – поморщился я. – А так всё в порядке, в принципе: я уже проверил новые пушки и пулемёты – всё подержанное, но в хорошем состоянии.

– А куда старое денем? – озабоченно произнёс Мао. – Неужто выбросим?

– Предлагаю усилить «эрликоном» и «браунингами» оборону штаб-квартиры, – внёс я предложение.