— Я тебе не верю.

Мартин положил ладонь на руки Гоббо, чтобы тот их опустил.

— Это я убил его! — сказал он.

— Хватит кривляться!

Гоббо улыбнулся.

— Скажи еще, что и ты убийца, — обратился Джойс к совершенно разбитому Лазу.

— А снаружи их сколько, всех и не перечесть, — быстро сказал Гоббо, чтобы не дать Лазу времени на ответ.

Джойс приказал своим людям опустить оружие.

— Похоже, мы зашли в тупик, — сказал он.

— Вы единственный, кто знает из этого тупика выход.

— Мне нужно подумать.

— Хорошо, думайте, но на работу мы не выйдем.

Лаз развернулся. Подошел к выходу, как грешник, покинувший исповедальню, затем отодвинул металлический засов и начал открывать дверь. Гоббо и Мартин последовали за ним медленным шагом.

— Останься, я хочу поговорить с тобой, — сказал Джойс.

Гоббо обернулся.

— Я?

— Ты.

— Мне нечего от них скрывать.

— Бояться нечего... или ты боишься остаться тут один?

Лаз уже вышел из здания. На земле лежал прямоугольник света, похожий на ковер, шитый золотыми нитями.

— Иди, — сказал Гоббо Мартину.

— Ты уверен?

— Да, я недолго.

Мартин повиновался.

— Закрой дверь. — сказал Джойс.

Гоббо опустил засов. Затем вернулся и встал перед Джойсом.

— Так это ты тот самый знаменитый моряк.

— Говорите, что хотели, и покончим с этим.

— Почему ты с этими подонками, ты ведь даже не работаешь на меня?

— Это вас не касается.

— А если я предложу тебе столько денег, что хватит на всю оставшуюся жизнь?

— На всю оставшуюся жизнь! И сколько, по-вашему, это будет?

— Можем обсудить.

Гоббо сделал вид, что задумался.

— Я сомневаюсь, что у вас достаточно средств, чтобы заплатить мне за предательство.

— У каждого человека есть своя цена, и у меня много денег.

— Что мне делать с вашими деньгами, я ничего не собираюсь покупать.

Джойс начал выходить из укрытия. Его люди хотели сопроводить его, но он приказал им не вмешиваться. Он спустился по лестнице и подошел к Гоббо. Мужчин разделяло меньше метра, они смотрели друг другу в глаза.

— Знаешь, что я думаю? — спросил Джойс. — Я думаю, ты слишком умен, чтобы тратить свое время на их защиту.

— Если я правильно вас понял, то я был бы дураком, если бы предал их.

Джойс удивленно поднял брови.

— Чего же тебе надо, если не денег... Хочешь мне отомстить?

— Нет, и им тоже на вас плевать, они просто не могут больше терпеть такую жизнь.

Джойс сердито потянулся к двери, но остановился на полпути.

— До меня им никогда не дорасти. Они предпочитают уничтожить меня, потому что то, что я собой представляю, показывает, что они вообще никогда не смогут превзойти самих себя. И даже если я пойду у них на поводу, они не станут жить лучше... и ты это знаешь.

— Я также знаю, что их дело справедливо, поэтому и согласился быть их лидером.

— Их дело? Только не говори мне, что ты в него веришь. Они делают общее дело только для того, чтобы недостатки каждого из них не были заметны, делают, чтобы скрыть отсутствие амбиций и мужества.

— Возможно, не все думают так, как вы...

— Если только ты не скрываешь свои истинные амбиции и не используешь этих людей в своих целях.

Гоббо показал ладони.

— Вы видите тут где-нибудь амбиции?

Поняв, что голыми руками Гоббо не возьмешь, Джойс принял серьезный вид.

— Могут пострадать люди, — сказал он.

— Только от вас зависит, чтобы этого не случилось.

— Один мой человек уже мертв, убит.

— Эта свинья получила по заслугам, — сказал Гоббо, и в его взгляде промелькнула ярость.

Джойс помолчал.

— Я вот думаю, восхищаться тобой или жалеть? — спросил он с сарказмом.

— Лучше бы вы вообще обо мне не думали, — ответил Гоббо тем же тоном.

Он сделал шаг назад. Охранники опять направили на него оружие, собаки громко залаяли.

— Думаю, нам больше нечего сказать друг другу, — сказал он и вышел.

Джойс в изумлении смотрел ему вслед.

Линч уже давно ушел; Джойс покинул здание посреди ночи, он был в старой, потертой кожаной куртке, в руках держал небольшой плоский чемоданчик. Два охранника поспешили ему навстречу. Он объяснил, что уезжает на некоторое время и что на этот раз ему не нужна их защита. Что он скоро вернется. Его обычная властность исчезла, голос звучал хрипловато, как будто ломался, как в подростковом возрасте, чего уж никак нельзя было ожидать от такого человека.

Подошла собака и обнюхала ему брюки. Джойс наклонился и сел на корточки, как следопыт. Поставил сумку на землю, не отпуская ручку, и стал гладить свободной рукой животное. Он в последний раз погладил собаку по голове и выпрямился, а затем ушел под удивленными взглядами охранников. Каждый раз, когда он проходил мимо уличных костров, их яркий свет слепил ему глаза, а затем как будто провожал ударом в спину. Беспорядочные тени плавали вокруг, как кусочки обгоревшей ткани. Когда он миновал последний костер, люди, не сводившие с него глаз, увидели, как его куртка потеряла блеск, а потом на ней перестали играть блики от пламени. Джойс погрузился во тьму, пропал в глубине улицы, которая все еще носила его имя, превратился в обычного человека, как будто все, что до этого момента составляло его жизнь, ушло в небытие. Охранники долго стояли и смотрели на то место, где исчез их начальник. Один из них окликнул остальных и спросил, куда, по их мнению, мог пойти Джойс в полном одиночестве, посреди ночи, с чемоданом в руке.

— Это был не чемодан, — ответил кто-то.

— Ну почти чемодан.

— Может быть, мы его больше не увидим, — заметил один из охранников.

Все разом заговорили.

— Он сказал, что ненадолго.

— Он был не таким, как обычно.

— Он встречался с забастовщиками.

— Он не отступит.

Охранники продолжали беседу, попивая кофе и покуривая самокрутки, и собаки спокойно лежали у их ног.

Джойс долго стоял на углу улиц Джойс-Принсипаль и Джойс-4, откуда он мог наблюдать за переполненным «Адмиралом» без риска быть замеченным. Его охватила глубокая печаль. Он очень старался убедить себя в