под его натиском молча расступились люди, ещё больше расширяя площадь. А потом из тумана раздались приветственные крики Зверей. Степенно вышагивая, плечо к плечу вышли Робин и Баюн, скакнула на плечи Гарри Плио-Заря, и друг за другом длинной вереницей появились добродушные Тельцы.

Волшебство для дедушки

Ой, как все обрадовались! Осчастливленные дети первого и второго курса плотными кучами окружили Тельцов и кошек и принялись ласкать и чесать лобики и шейки. За всем этим внимательно наблюдала Гамаюн, сидящая на краю пюпитра. Гарри насторожило то, что она кого-то выцелила в толпе и не сводила с него глаз.

— Что случилось? За кем ты следишь? — вполголоса спросил он.

— За Нивой… и вон за той золотистой девочкой, — так же вполголоса ответила Гамаюн. — Они будущие жертвы пророческого шантажа. Ты, кстати, тоже… — вставила она, бросив взгляд на Гарри. — Тебе в недалеком будущем будут предрекать скорую смерть. Но ты не верь ему… или ей? Короче, шарлатану.

— Ко мне на вокзале подойдет цыганка и напророчит мне несчастья? — попробовал угадать Гарри.

— Возможно… — туманно согласилась Гамаюн. — Только цыганка не на вокзале будет себе ручки озолачивать, а где-то здесь… — взгляд Гамаюн скользнул к широкому окну, за частым переплетом которого виднелась вершина Северной башни. Снейп, ставший свидетелем сего тихого диалога, посмотрел туда же и негромко переспросил:

— Трелони? И почему я не удивлен? Она каждому новичку, особенно чемпиону или знаменитому, всегда предрекает скорую смерть…

— Да? — вежливо усомнилась Птица и пояснила: — Но мне не нравится, что она собирается убить кролика золотистой девочки.

Гарри и Северус, встревоженные словами Птицы-Правды, зашарили глазами по толпе, ища золотистую головку. И нашли её возле Невилла, около Тельца.

— Лаванда Браун, — опознали её ученик с учителем и посмотрели на Гамаюн.

— Значит, кролика… — многозначительно протянул Северус.

— А Ниве она чего? — невпопад бухнул Гарри.

— Но… она же вроде верно предсказала пришествие и падение Темного Лорда? — засомневался вдруг Северус, незаметно — как он думал — поглаживая левую сторону груди. Гарри закусил губу.

— Вот это, что ли? — мило съязвила Гамаюн. И процитировала, своим певучим голосом, невольно привлекая внимание всего зала: — «Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда, рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца… И Темный Лорд отметит его, как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… Тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Темного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…» Это пророчество не один век хранится в… где-то там, — туманно сбилась Гамаюн, не видя сокрытое. — И оно, как минимум, уже трижды исполнялось. В первый раз это пророчество прозвучало в исполнении Мишеля де Нострадама, автора центурий, они же катрены. Оно содержит письмо королю Генриху, целиком пророческое по содержанию. Вот оно: «Я рассчитал почти столько же событий грядущего времени, сколько и прошедших лет… до самого второго пришествия в начале седьмого тысячелетия».

Неясно, видел ли это письмо номинальный адресат — король Генрих, погибший на турнире в тысяча пятьсот пятьдесят девятом году. Известно только, что катрены из последних центурий цитировались ещё при жизни Нострадамуса. Потом это с горем пополам переведенное пророчество перехватил Гераний Асмус, переделав его на свой вкус, стиль и время. По содержанию оно немного ближе по смыслу к нашему: «И пронзит карающим мечом он сердце нечестивца на исходе сентября, и падет тот, кто трижды бросал отцу вызов».

Далее, то саксонское пророчество, переделанное из французского, прибывает в Англию и попадает в руки Радола Лестрейнджа, тогдашнего министра Магии. И я не знаю, насколько надо быть неучем, чтобы неправильно перевести с французского латинское слово «септимус»…

Чтобы вам стало понятно, давайте ненадолго окунемся в историю древнего Рима, вернее, в основание создания римского календаря.

Январь назван в честь римского бога Януса, который покровительствовал всем входам, дверям, а также началу и концу. Его имя происходит от латинского «януа», которое означает «дверь», а также «начало». Янус часто изображался двуликим, одновременно смотрящим вперед и назад, что породило термин «Двуликий Янус» — двуличный и лицемерный человек, или слова с противоположным значением.

Февраль — от латинского фебриарус, которое, в свою очередь — от Феба: название римского ритуального праздника, позже трансформировавшегося в Луперкалии — праздник плодородия, которые в свою очередь заменил День Святого Валентина.

Если говорить о богах, то Марсу явно повезло больше всех: в его честь назвали не только месяц, но еще и планету, а также всем известную шоколадку. Насчет месяца все логично — празднования в честь Марса как раз начинались в марте в рамках подготовки к походам.

Апрель происходит от латинского Эйприл, четвертого месяца римского календаря.

Снова к богам, точнее, к богиням. Богиня Майя, кормилица, в честь которой назвали последний месяц весны, была дочерью титана Атланта и матерью Гермеса. Она являлась символом плодородия и земли, что и позволило назвать первый месяц урожайного сезона в честь неё.

От греческой мифологии снова переходим к римской. Июнь обязан своим названием богине Юноне, жене Юпитера, покровительнице брака и материнства.

Первый месяц, который был назван в честь реальной исторической личности — в честь Юлия Цезаря, само собой, который был рожден в июле. До этого месяц назывался квинтус, что значит пятый. Это если вы ещё не сбились со счета и помните, что июль отнюдь не пятый месяц. Разберемся с этим, когда дойдем до сентября и октября.

В восьмом году до нашей эры месяц секстилис — шестой, нас снова запутали! — был переименован в честь Октавиана Августа, первого римского императора. До того, как стать императором, он звался просто Октавиан, а латинское августус он добавил уже после. В современном английском август — уважаемый, впечатляющий.

А вот и причина расхождений в счете: продолжая римскую традицию, вслед за квинтом-пятым-июлем и секстилом-шестым-августом, сентябрь (септем — семь) был назван, являясь седьмым месяцем в десятимесячном календаре, который начинался в марте. Сейчас, конечно, система забыта, а названия всё ещё остались.

Дальнейшая схема та же: окто по-латински — восемь. Два остальных месяца были добавлены к десяти предыдущим в конец календаря примерно в семьсот тринадцатом году до новой эры, и только в сто пятьдесят третьем году до нашей эры январь стал