— Тебе нехорошо, милая? — заботливо спросил майор, поднося ей стакан воды и нежно заглядывая в глаза. — Ты так побледнела…

— Нет-нет, все в порядке. — Рива отпила маленький глоток и вернула стакан Джеффу. — Просто… в комнате очень душно, — быстро нашлась она.

Джефф задумчиво покачал головой.

— Пожалуй, ты права. Или, — он игриво улыбнулся ей, — это от того, что я слишком сильно сжимал тебя в своих страстных объятиях?

Рива зарделась.

— Ну вот так-то лучше. — Джефф усмехнулся. — Твой румянец нравится мне гораздо больше благородной бледности. Так о чем ты хотела поговорить со мной?

— Джефф, — осторожно начала Рива, — дело в том, что Чарлз…

— Что-о? — Майор нахмурился. — Не вижу здесь темы для разговора. — В его взгляде появился ледяной холод.

— О нет, Джефф, ты неправильно меня понял, — быстро поправилась Рива. — Речь идет о том, чтобы ты позволил Чарлзу бывать в госпитале у Фостера, пока тебя не будет в городе.

— Это еще зачем?

— Но, дорогой… — Рива попыталась улыбнуться, но это у нее, кажется, не очень получилось. — Ты же понимаешь, что мне будет спокойнее, если Чарлз сможет наблюдать за состоянием здоровья моего брата. По крайней мере я ему доверяю.

— А доктору Райту, который вытащил твоего брата с того света, ты не доверяешь? — мрачно поинтересовался Джефф.

— Нет, я вовсе не о том, — отмахнулась Рива. — Чарлза я знаю с детства, и поэтому…

— …и поэтому я не хочу, чтобы он крутился возле тебя в мое отсутствие. Мне будет гораздо спокойнее, пока я уверен, что вы не встречаетесь.

— Но ты же знаешь, Джефф, — взмолилась Рива, — я верна нашему договору с тобой, а с Чарлзом мы просто друзья.

— Не забывай, — Джефф снова нахмурился, — я был свидетелем вашего поцелуя. Поверь моему опыту, женщину, которую считают только другом, так не целуют…

— Ах, ты все не так понял…

— Послушай меня, моя девочка, — прервал ее майор Бэнкс. — Я очень рад, что твой брат пошел на поправку, но его здоровье как таковое, как ты понимаешь, меня совершенно не интересует. В данном случае меня волнуешь только ты — твое спокойствие и хорошее расположение духа. Я вижу, что в последнее время ты начала оправляться от того ужасного состояния, в котором пребывала после осады Виксберга. Ты стала нормально питаться, выглядишь более спокойной, уравновешенной, и меня радует этот факт, даже в рамках установившейся между нами договоренности, как ты ее называешь.

— В таком случае ты тем более должен разрешить Чарлзу бывать в федеральном госпитале, Джефф, — упрямо повторила Рива. — Как я тебе уже говорила, это необходимо для скорейшего выздоровления моего брата.

— А я, напротив, полагаю, что никакой необходимости в этом нет.

— О, Джефф, — в отчаянии воскликнула она, — ты обещал, что с твоим отъездом в моей жизни ничего не изменится, что я буду чувствовать себя так же спокойно и уверенно, как и рядом с тобой! Однако теперь твое поведение…

— Что — мое поведение? — тихо поинтересовался Джефф.

— Если я не буду уверена, что Фостеру оказывается вся необходимая медицинская помощь, я не смогу спокойно спать по ночам…

— Ты хочешь сказать мне, что в таком случае станешь искать себе другого защитника?

— Вовсе нет. Я пытаюсь убедить тебя в том, что мне действительно необходимо, чтобы Чарлз был рядом с моим братом. Если ему и не нужна дополнительная медицинская помощь, то помощь друга сейчас ему точно не помешает. Он один среди врагов, над ним нависло обвинение в шпионаже… Неужели ты думаешь, что в такой обстановке он будет быстро выздоравливать?

Джефф сокрушенно вздохнул.

— В который раз я ловлю себя на том, что рядом с тобой становлюсь другим человеком, Рива. Я же прекрасно понимаю, что Фостеру не нужна сейчас ничья помощь, но противостоять твоей просьбе все же не могу…

Рива перевела дыхание.

— И это значит, что…

— Это значит, что ты силой вырвала у меня обещание сделать нужное тебе и совершенно ненужное мне.

— О, Джефф! — Рива стремительно кинулась к майору, и тот, ничуть не смущаясь ее внезапным порывом, обнял ее и прикоснулся губами к ее губам.

— Что ж, пожалуй, я не прогадал, — негромко пробормотал он. — Награда меня вполне устраивает.

Рива подумала, что Джефф имеет в виду свои ночные визиты, и зарделась, в то время как он, слегка отстранившись от нее, произнес:

— К сожалению, я не смогу прийти к тебе сегодня ночью: мы уезжаем с первыми лучами зари, но мне будет приятно, если ты выйдешь меня проводить. Впрочем, я понимаю, это может повредить твоей ре-пу-та-ции. — Он вновь заключил ее в объятия. — Запомни одно: буду ли я рядом с тобой или далеко от тебя, ты всегда в моем сердце, Рива Синклер. Я не прошу тебя отвечать мне взаимностью, но не забывай о том, что ты принадлежишь только мне — отныне и навсегда.

Дрожащим голосом Рива проговорила:

— Ты всегда так ревностно охраняешь то, что тебе принадлежит?

Джефф неожиданно улыбнулся:

— Еще ни разу в жизни у меня не было такой необходимости. Ты первая женщина, которую мне хочется заставить оставаться рядом любой ценой; раньше все было как раз наоборот.

Не желая развивать эту тему, Рива осторожно выскользнула из его объятий и, наскоро распрощавшись, выскочила из библиотеки.

Разговор с Джеффом оставил в ее душе неприятный осадок, однако она была рада хотя бы тому, что ей удалось уговорить майора изменить свое решение. Убедившись, что теперь исполнению плана Фостера ничего не грозит, она направилась в свою комнату, и все же мысли о возможной беременности не давали ей полностью посвятить себя подготовке побега. То и дело она случайным движением касалась живота, в котором еще ничто не выдавало зарождения новой жизни. Неужели все это происходит именно с ней? Впрочем, Чарлз наверняка прав, и ей пора смириться с мыслью о том, что честное имя Синклер навсегда будет опорочено рождением внебрачного ребенка.

Услышав стук в дверь, она обернулась…

— Рива, милая, я могу войти? — раздался из-за двери ласковый голос Теодоры.

— Да, входи, тетя.

Переступив порог, Теодора устремила тревожный взгляд на бледное лицо племянницы:

— Скажи, радость моя, ты действительно в последние дни плохо себя чувствуешь?

Рива сделала глубокий вдох. Боже, разве может она рассказать тете о своем позоре?

— Да, мне что-то нездоровится…

— Это моя вина, — горестно всплеснула руками Теодора.

— Твоя? — удивилась Рива. — О чем ты говоришь? Ты здесь совершенно ни при чем, это все напряжение последних дней…