Ну не могли не связать. Если раньше чего-то не было, но потом появилось, а параллельно произошло что-то еще, чего тоже раньше не было, наверняка эти явления тесно связаны. «Post hoc ergo propter hoc» — «после этого, значит, по причине этого». Классическая логическая ошибка, подменяющая причинно-следственную связь хронологической.

Засада была в том, что в моем случае это как раз не являлось ошибкой. Какой-то важный чиновник даже выступил по телевидению с заявлением, что слухи о связи между двумя этими событиями не имеют под собой никакого основания, что это не более чем совпадение. Однако его заявление только подогрело интерес и увеличило подозрения.

Если б мой случай оказался единственным, еще можно было бы списать на совпадение. Но любой, кто по роду деятельности имел доступ к государственной системе статистики, легко мог убедиться: девять беременностей гриз от аборигенов — девять резких скачков числа гриз, появившихся в этом мире. Четко по дням. Ну а физики, занимавшиеся секретным проектом, могли добавить к этому соответствию еще и заметное ускорение вращения пространственной воронки. Именно в эти месяцы. Всего и надо-то было — свести три пакета данных воедино.

Первым это сделал Йар, сразу же после того, как мысль пришла в голову мне. Сначала по беременности Кассандры Льюис, потом по всем остальным. Разумеется, статистика подтвердила: макропроцессы во вселенной тесно связаны с микропроцессами. Но вот как именно — механизм оставался неясным.

— Вера, уже нет смысла что-то скрывать, — сказал Йар еще через месяц. — Мы всем отделом ломаем головы, чтобы понять, каким образом твоя беременность влияет на скорость воронки, но даже предположений никаких нет. Ну кроме того, что это взаимодействие энергий.

— Это хорошо, что нет, — я положила ладони на живот, словно защищая малыша, который тут же отвесил мне хорошего пинка в печень. — Потому что остается на уровне предположений. Может, все наоборот. Воронка почему-то ускорилась, попаданцы полезли, гриза забеременела. Это мы с тобой знаем, что все дело в гайе. Хорошо, что я молчала. А то сделали бы аборт принудительно. Для спасения нации.

— Я думал об этом, — Йар тоже положил ладонь на живот и расплылся в улыбке, получив приветственный толчок. — Другие ведь без гайи забеременели. Но нет. Сначала беременность, а уже потом, через день-другой, ускорение воронки и гризы. То есть беременность все-таки первична. К тому же прерывание без медицинских показателей запрещено законом. Чтобы его изменить, нужно решение на государственном уровне.

— Да ладно, — вздохнула я. — Решили бы моментально. Осталось четыре месяца. Будем надеяться, что не успеют.

Саспенс нарастал, как в фильмах Хичкока.

Теперь за день в Рэллу заиносило столько попаданцев, сколько раньше за месяц. Пока строился новый центр, их размещали на карантин в одном из зданий службы порядка, наскоро переоборудовав кабинеты под комнаты. Хуже всего было то, что к обычному набору из девятнадцати миров добавились еще какие-то новые. Ни помочь с адаптацией, ни научить языку попаданцев оттуда было некому. Все на пальцах.

Рут родила мальчика, которого назвала Робертом. Счастливый папаша увидел его лишь через неделю, да и то мельком. Не успел он добраться до дома и толком познакомиться с сыном, как его вызвали обратно в карантин.

Новости из внешнего мира до меня долетали в основном от тех, кто приходил навестить, в первую очередь от Йара. Я понимала, что о самом неприятном он умалчивает, чтобы меня не расстраивать, но кое-что все-таки добиралось. Например, то, что в Сэлле прошли митинги против гриз с требованием держать их где-нибудь подальше, на тех же островах. Или то, что в «Дайне» разбили два окна и облили краской дверь.

Однажды утром я вышла в коридор размять ноги и обнаружила рядом с палатой сидящего на стульчике мрачного субъекта устрашающих размеров. Бросив на меня не самый ласковый взгляд, он снова уткнулся в книгу, которую читал.

— Кто это? — спросила я Касму. — В коридоре?

— На всякий случай, — она отвела взгляд. — Не волнуйтесь, Вера, все будет хорошо.

Прозвучало не слишком уверенно и уж точно не успокоило. Скорее наоборот. Убеждать себя, что все как-то обойдется и утрясется, с каждым днем получалось все хуже.

— Йар, что мы будем делать? — спросила я в минуту отчаяния. — Если сейчас уже все так плохо, то что будет, когда родится ребенок? Я боюсь за него и за себя.

— Вера, если б была возможность попасть в твой мир, нам всем, я бы ни минуты не раздумывал, — ответил он мрачно. — Но это невозможно.

— Правда? — я погладила его по руке. — Ты добровольно согласился бы стать таким вот гризом, как мы? Даже еще хуже, потому что там никто не стал бы возиться с тобой. Просто не поверили бы, что ты из другого мира.

— Ради тебя и нашего ребенка я готов на что угодно, — заявил он с железобетонной твердостью.

Это было приятно. Но тоже не успокаивало, потому что теория — одно, а вот практика…

Последние месяцы беременности были похожи на состояние перед грозой. Или, может быть, перед войной. Тяжелая душная тревога. Йар перестал рассказывать мне новости, ограничиваясь коротким «все по-прежнему», но я понимала, что нет, не по-прежнему. Все хуже и хуже. И дело было даже не в попаданцах, которых затягивало сюда, как в гигантский пылесос, а в отношении к ним, ухудшающемся пропорционально количеству.

Скорей бы, думала я, отмахиваясь от мыслей о том, что будет, когда это самое «скорей бы» настанет.

До родов осталось несколько дней. Живот стал таким огромным, что перевешивал, когда я вставала с постели. Касма уверяла: ребенок по всем показателям абсолютно здоровый, я тоже, так что все должно пройти нормально. Ее отношение ко мне не изменилось… или она это очень хорошо скрывала. Хотя нас с Йаром ненавидело подавляющее большинство населения Рэллы и даже многие попаданцы — тех, кого занесло сюда после того, как я забеременела.

Кстати, Касму тоже ненавидели — за то, что она мой врач и намерена помочь ребенку появиться на свет. Вряд ли она рассчитывала на что-то подобное. Наоборот, мой случай был уникальным, при успешном исходе ее ждала бы медицинская слава, но… кто знал, что все обернется вот так.

Мне было страшно за Йара. Несколько раз ему подкидывали письма с оскорблениями и угрозами, а под дверь приносили дохлых зверьков вроде наших крыс. На что-то большее не осмеливались… пока. Он не рассказывал мне, но я видела: что-то не так. Срабатывал обычный прием: если ты не скажешь, я придумаю сама… такого… и буду расстраиваться.

Для попаданцев настали черные времена. Теперь каждый день в Рэллу затягивало больше ста человек. И центр, и здание службы порядка было переполнено, новых гриз селили в наскоро оборудованных палаточных лагерях. Обучение, адаптация? Нет, только еда и медицинская помощь. Причем их приходилось охранять во избежание стычек с местными, что уже не раз происходило в старых лагерях, для тех, кто не сдали экзамен.

— Йар, как мы будем жить? — спрашивала я с тоской. — Сейчас нам кажется, что главное — чтобы ребенок родился, живым и здоровым. И это правда. Но что потом? В этом мире основным злом назначили гриз. Как будто все беды из-за них. А мы с тобой и наш малыш — те, кто его сюда впустили.