за необычным занятием. Дед достал из шкафа все свои любимые рубашки с длинным рукавом, отгладил их с паром и аккуратно развесил на плечиках в шкафу. Потом, после кратких раздумий, голубую всё же снова вынул и повесил на спинку стула. Затем выглажена была пара брюк в тонкую полоску. Минутой спустя с верхней полки гардероба дед достал красивую плоскую коробку, откуда были извлечены коричневые подтяжки с кожаными вставками на перекрестии на спине. Дед проверил зажимы — крокодильчики работали исправно.

Кай, зевнув, скептически наблюдал за его приготовлениями.

— Дед, а дед… а брюки же бывают и без стрелок. Ты знал? — Кай показал на свои джинсы и усмехнулся.

Дед Егор промолчал, занимаясь наведением порядка в шкафу.

— Ну хоть без галстука?

— Без галстука, так.

Кай улыбаясь смотрел на деда.

— А джинсы, значит, нет?

— Значит, нет.

— С рукавом длинным упаришься.

— Ничего, подверну.

— Дед, но так никто не одевается больше. Ещё и борода эта… для учёбы сбрил бы, ты ж собирался…

— И борода эта останется.

— Тогда готовься к бою. Тори не сдастся.

— Я давно не боюсь юных дев, — дед наклонился пониже, пряча улыбку.

— Ты теперь молодой, ты помнишь? Должен одеваться как молодой.

Дед выпрямился и почесал шею под бородой.

— Я должен одеваться как мужчина.

С этими словами, отглаженные и сложенные по стрелкам, новые джинсы и новая трикотажная рубашка перекочевали Каю в руки.

— Носи, наследник мой.

— Я теперь тебя не переживу, не надейся.

Дед обнажил зубы, изображая улыбку и ворчливо выталкивая Кая из комнаты.

Будущие студенты позавтракали в непривычной тишине и вскоре были готовы ехать на встречу с тайной. Эти и другие будоражащие мысли толкались в голове Кая всю дорогу в университет.

* * *

Как и в прошлый раз в Университете было полно народу. Открытие нового учебного сезона обычно сопровождалось собранием в Актовом зале. Кай с друзьями присоединились к потоку будущих и настоящих студентов. По пути Музе Павловне в руки всунули большой лаковый буклет, но читать или рассматривать его было некогда, все спешили в поисках нужного этажа и зала.

Зал оказался длинным и светлым помещением с множеством высоких арочных окон, убранство его составляли привычные для университета пышные шторы, колонны, портреты учёных и огромные люстры.

Профессура разместилась в президиуме на сцене, там для них были выставлены кресла в три яруса, потому всех было видно. Кай поискал глазами профессора Савонаролу, к своему успокоению не нашёл его, зато увидел проректора Небесного. Тот имел вид представительный и важный.

Кай крутил головой по сторонам, разглядывал людей и думал, что, судя по тогдашней реакции проректора Небесного на визит профессора Савонаролы, а следом на ещё более эффектное явление мастера Йозефа, множество людей добровольно или вынужденно посвящено в это тайное знание, в существование сил и сущностей, встреча с которыми для рядового большинства может завершиться чем-то более серьёзным и страшным, чем превращение змеи в человека, а человека в змею. По этим казённым коридорам бродят студенты и профессора, и каждый из них может оказаться Посвящённым или таким же, как и Кай, стоящим на Пути по чьей-то прихоти.

Или, может, до поры до времени мирно, дрейфующим в своей Чаше Петри…

День знаний открывала торжественная часть, она быстро завершилась и ничего необычного не открыла — никаких следов вмешательства сверхъестественных сил, никакой магии.

С приветствиями выступали ректор, проректоры и деканы факультетов, глава студенческого братства, глава попечительского совета и среди прочих даже заведующий университетской библиотекой.

Напутственные речи сменились показом кинохроники об истории создания Университета, и, хотя проектор трещал, а картинка дёргалась, Кай посмотрел её с интересом.

Голос за кадром сообщал, что начиналось всё со строительства Красного Корпуса, и, хотя возводился он в ту пору на пустыре, окружённом оврагами, закладка фундамента здания Университета была отмечена со всей помпезностью — летом 1837-го года в Софийском Соборе прошла торжественная литургия.

Дед заёрзал в кресле и с гордостью расправил плечи, всё-таки упоминалась «наша София», для него это была практически вотчина.

В старину под будущий фундамент было принято закладывать всякие обереги и талисманы, не обошлось без этого и здесь — где-то в глубине каменных кладок замурованы и по сей день лежат медная табличка с годом начала строительства, камень, взятый с фундамента Десятинной церкви и три монеты — из платины, золота и серебра. А для пущей значимости тогда же была выпущена специальная медаль с ликом российского императора Николая I с одной стороны, и с крестом в сиянии с надписью: «Во Свете Твоём Узрим Свет!» с обратной.

— Ага, вот чей портрет мы видели в красной аудитории! — шепнула История на ухо Каю.

— Гораздо интереснее, чей Свет они собирались узреть… — пробормотала еле слышно Карна.

«После священной службы, — вещал диктор, — отцы города, будущие профессора и студенты совершили Крестный ход с иконами и хоругвями по пути, который теперь называется Владимирской улицей, тогда ещё деревенские окрестности с одичавшими собаками и бездорожьем.

Главным зданием всегда оставался Красный корпус. Со временем построили Ботанический Сад и почти сразу на самом высоком из холмов над здешними оврагами выросли здания Университетской Обсерватории».

В кадре мелькали террасы оранжерей, необычные постройки обсерватории в форме восьмигранной башни, павильоны с меридианным кругом, огромным телескопом, астрографом, спектрографом и ещё кучей старинных астрономических инструментов. Их современные версии Кай использовал на занятиях в лицейском клубе «Эрудит», но такие огромные старинные экземпляры он был бы не прочь посмотреть вживую.

Кадры черно-белой восстановленной киноплёнки сменились цветной хроникой, Кай начал скучать, внимание его угасало. Диктор вещал голосом Левитана:

«…таким же вымыслом является легенда о безымянной реке, которая якобы протекает под Красным корпусом через некие таинственные арочные своды. На поверку ими являются обычные ливнестоковые коллекторы, через которые в Ботанический сад отводится дождевая вода. Там студентам бывать тоже запрещено»…

На этом фильм закончился, и в зале вновь включили свет.

В этот момент над рядами студентов пронёсся лёгкий гул, наполненный любопытством, скорее смешливый, чем озабоченный.

Дед Егор покачал головой и смеясь заметил:

— Жаль, в ректорате не догадались сразу раздать пригласительные на посещение этой ихней подземной реки… Мастера тонкого намёка, трибога в душу тарантас…

Муза Павловна рассеянно рассматривала страницы подаренной книги, но мысли её были заняты чем-то другим.

Ректор снова вышел к кафедре и радостно раскинув руки проговорил: «Добро пожаловать в стены нашего Университета! Мы хотим гордиться вами! Будьте достойны нашего славного имени и в труде, и в учёбе!»

Раздались аплодисменты, и на этом торжественная часть была завершена. Захлопали