— Черт бы ее побрал! — громко проворчал он под горячим влажным полотенцем, лежавшим на лице.

— Простите, милорд? — озадаченно спросил слуга.

Эрик негромко засмеялся, снял полотенце и улыбнулся мальчишке:

— Ничего, дружок. Просто используй все возможности, пока не женился, да и потом тоже не зевай.

Слуга ухмыльнулся. Эрик положил полотенце на лицо, и опять она предстала перед его масленным взором. Аманда.

Сколько раз он лежал без сна, терзая себя! Мир вокруг распадался на части, его жизнь сплеталась с драматическими революционными событиями, но, несмотря на это, он проводил ночи, а порой и дни в болезненных раздумьях, мечтах и кошмарных снах, главным действующим лицом в которых была его жена. Он слишком сильно любил ее. И это было мучительно: день за днем гадать, что же она чувствует к нему, никогда не знать наверняка, что скрыто за дрожащими ресницами в этих красивых глазах. В ней всегда оставалось что-то загадочное, недоступное ему. Он ушел от нее в гневе, но именно ему пришлось расплачиваться. Сейчас, зная о ней гораздо больше, он хотел попытаться еще раз выяснить, что на самом деле лежит на сердце Аманды.

И еще, признавался себе Эрик, дело было в уязвленной мужской гордости. Он порой поступался собой ради нее. Внутренне он поклялся, что никогда не предаст Виргинию, или другие колонии, или своих соратников из-за нее.

Вода остыла Он попросил полотенце и одежду, быстро оделся и, дав слуге на чай, вышел на улицу, где был привязан его конь. До дома оставалось всего несколько минут езды.

Подъехав к особняку, Эрик помедлил. Послушалась ли Аманда его приказа приехать сюда? Его слова были сухими, но он недвусмысленно требовал ее присутствия. То письмо продиктовала его гордость Мягко сияющая луна поднялась на небо. Первые весенние розы уже начали распускаться, побеги винограда карабкались по решетчатым шпалерам на крыльце. В гостиной неярко светил газовый рожок, и у Эрика вдруг неистово забилось сердце: глядя на окна, он увидел за ними ее силуэт. Тонкая, грациозная, Аманда прошла через комнату к выходу. Спустя несколько секунд она уже открыла парадную дверь.

— Эрик?

Он соскочил с лошади, потрепал ее по холке и пустил животное на узенькую полоску газона перед домом. Конь сам найдет траву.

Эрик вгляделся в стоявшую на крыльце жену. Была весна, дул нежный ветерок, и ее платье тоже было весенним — белое, кружевное», с узорами из голубых цветочков. Волосы были скромно собраны на затылке, но несколько прядей выбились и, словно язычки пламени, касались ее щек, спадали на плечи. Он не мог в темноте видеть выражение ее глаз, но ему очень хотелось услышать приветливые нотки в ее голосе.

Он не ответил ей, этого не требовалось. Улицу освещали фонари, а луна добавляла волшебного блеска. Он медленно двинулся вперед по дорожке, пытаясь разглядеть ее лицо. Она не шевельнулась. Эрик подошел к крыльцу, а она все еще оставалась неподвижной. И вот он уже стоит прямо перед ней, вдыхая сладкий аромат ее волос и тела. Он почувствовал торопливый стук ее сердца, увидел, как неистово пульсирует жилка у нее на шее, и ему захотелось подхватить ее на руки и тотчас же отнести наверх. Но Он сумел сдержаться, остудив себя вопросом: а чем на самом деле вызвана ее дрожь? Может быть, не радостью от его приезда, а страхом после очередного неизвестного ему предательства. Прекрасные глаза Аманды были так широко распахнуты и смотрели с таким тревожным беспокойством, как если бы она его любила и ждала…

Эрик позволил себе лишь окинуть ее взглядом, коснуться ее лишь мысленно, подавил зуд в пальцах и желание схватить ее в объятия.

— Ты здесь, — только и сказал он.

Аманда отступила, расправив плечи, глаза холодно засверкали, как алмазы.

— Вы приказали мне прибыть, милорд. Сначала вы приказали уехать в Камерон-Холл, и я последовала приказу. Затем вы потребовали, чтобы я вернулась, и вот я здесь.

Он приподнял ее подбородок, и его губы тронула медленная циничная усмешка.

— Я также приказал рассказать мне, что ты делала на улице посреди ночи, но ты не сделала этого.

Аманда высвободилась и попыталась отвернуться.

— Если ты призвал меня сюда: лишь для того, чтобы поссориться…

— Это не так, мадам, — ответил Эрик, неожиданно схватив ее за руку и развернув лицом к себе. Ее грудь соблазнительно вздымалась, шелковые волосы от сильного рывка пылающим каскадом посыпались на плечи. Он с силой стиснул зубы, радуясь, что бриджи на нем из плотной ткани-, ненавидя себя за лихорадку желания, которое затмевало благоразумие и гордость каждый раз, когда он прикасался к ней.

— Послушай меня, любовь моя! — потребовал он пылко, подойдя к ней совсем близко, чувствуя, как призывное тепло ее тела начинает воспламенять его самого. — Не будем ссориться. Ты — моя жена. Ты больше не будешь исчезать по ночам, да и днем тоже. Там, снаружи, многие с удовольствием повесили бы тебя…

— Не меньше и тех, кто был бы рад повесить тебя! — парировала Аманда, сверкнув глазами, и вырвала свою руку. — Мы так и будем препираться на улице? — спросила она напряженным шепотом.

Он рассмеялся; его забавляла надменность жены.

— Конечно же, нет, ни в коем случае. Давай пройдем в дом. Я предпочитаю продолжить препирательства в собственной спальне.

Яркий румянец залил щеки Аманды, но она ни слова не сказала, и он подумал, что, может быть, она хоть немного скучала по нему. Девушка открыла дверь и вошла первой. Она направилась было в гостиную, но Эрик поймал ее за руку, потянув обратно. Ее глаза округлились, когда он указал на лестницу.

— Я же сказал, что предпочитаю ссориться в спальне. А это наверху, мадам.

Она стиснула зубы. Ее красивые глаза обожгли его, и Эрик понял, что больше выдержать вряд ли сможет. Она хочет пренебречь им, подумал он. Но тут Аманда сердито повернулась на каблуках и начала быстро подниматься по лестнице. Затем бросилась в спальню. Он едва успел протянуть руку, поймать закрывающуюся дверь и войта. Плотно прикрыв за собой дверь, он прислонился к ней спиной Аманда какое-то время смотрела на него, потом развернулась и, сев к трюмо, начала яростно вытаскивать шпильки из растрепавшихся волос и расчесывать свою гриву.

Внезапно раздался стук в дверь. Эрик нетерпеливо дернулся и открыл ее. На пороге стояла встревоженная Матильда.

— О! Лорд Камерон! Я не знала, что вы вернулись. Я услышала какой-то шум и забеспокоилась о моей хозяйке…

— Ах, Матильда! Спасибо за беспокойство, но, как видишь, оно оказалась излишним Я дома, живой и здоровый.

— Я так рада видеть вас, так рада…

— Спасибо, Матильда! — Он быстро развернул ее лицом к выходу. — Обедать мы, наверное, будем позднее.

— О, конечно! — Матильда залилась краской, поняв, что хозяин хочет остаться со своей женой наедине. — Разумеется, милорд!

Эрик снова закрыл дверь и, обернувшись, обнаружил, что Аманда, с не менее ярким румянцем, чем у Матильды, смотрит на него и жажда битвы сверкает в ее глазах.