– На обещание.

– И какое? – Рейалл остановился, вглядываясь мне в лицо. Тяжелый взгляд, давящий. Подавляющий. Красивое лицо неуловимо изменилось, стало пугающим, чужеродным, словно из-под маски, призванной соблазнять и успокаивать, показалась усмешка Сумерек. – Прошу тебя, не заставляй меня вытягивать из тебя правду насильно, я знаю, что он не хотел, чтобы ты держала это обещание от меня в секрете.

– Он поделился своей силой в обмен на слово, что я явлюсь к нему в день, когда на людские земли придет Самайн, и буду принадлежать ему до рассвета.

– Будешь принадлежать ему?! – Голос Рея упал до свистящего шепота. – Попытки взяться за ум не красят владыку зимней бури и осенней непогоды. И жаль, что я не могу остановить время или повернуть его вспять, как это могут делать ши-дани.

– Ты не оставил мне выбора, потребовав дождь, когда у меня не было сил, чтобы его вызвать. Мне пришлось обратиться за помощью. – Я горько усмехнулась, покачала головой. – Габриэль прекрасно знал, что в сложившейся ситуации я соглашусь практически на все что угодно. И затребовал наибольшее из того, что я могла ему дать в тот момент.

– Единственной альтернативой была моя смерть, маленькая ши-дани. Вот только будет ли ночь, проведенная с твоим королем, меньшим злом?

Фаэриэ замолчал, но ветер, легким, невесомым плащом окутавший мои плечи, тихо шепнул мне на ухо фразу, которую Рей не решился произнести вслух:

«Смогу ли я тебя защитить?»

Вопрос, повисший в воздухе и оставшийся без ответа.

Я лишь качнула головой, отводя взгляд. Ты же сам прекрасно знаешь, что в Самайн единственно надежную защиту может даровать только Габриэль, и никто другой.

– Он не причинит мне вреда.

– Причиняет ли тебе вред нож из холодного железа, вонзившийся на расстоянии ширины ладони от твоего лица, Фиорэ? Нет, но он тебя испугает, вызовет дрожь от затылка до кончиков пальцев на ногах. – Фаэриэ скользнул ладонью вдоль моей спины, наклонился, приблизив свое лицо к моему. – И знаешь… я не хочу, чтобы тебе это понравилось, ведь ты можешь пожелать остаться в царстве холодного короля надолго, если не навсегда.

Он отодвинулся и потянул меня следом за собой, к городу, раскинувшемуся в маленькой долине, пересеченной широкой лентой реки, которую люди усмирили, перекрыв плотиной и зажав в каменные берега водоканала.

– Я расскажу тебе свою байку чуть позже, когда смогу переварить поведанную тобой. Идем. Я помню этот город менее мрачным, но, как показал опыт, мир людей слишком изменчив, чтобы искать в нем постоянство.

Вот уж точно. Даже приятная, упругая луговая трава при спуске в долину стала ощущаться иначе – как не успевшие высохнуть водоросли на илистой отмели. Да и жаркое летнее солнце к тому моменту, как мы добрались до дороги, ровным полотном стелющееся до городских ворот, спряталось за пепельно-серой пеленой туч, невесть откуда пригнанных своенравным ветром. Сразу стало холодно и неуютно, будто плечи окутало отсыревшим за ночь драным стеганым одеялом.

Я зябко поежилась и принялась торопливо одеваться, настороженно оглядываясь по сторонам. Тихо, безлюдно, словно город, на стене которого тускло поблескивали бронзовые декоративные щиты, давным-давно перестал быть живым и сейчас являлся призраком самого себя.

– Рей, а может, пройдем мимо? – тихо попросила я, заправляя штаны в сапоги и затягивая пояс с ножнами поверх свободной рубашки. – Не нравится мне этот город, он словно мертвое отражение на воде, от которого веет холодом.

– Альгаст тебя тоже не восхитил, но город оказался вполне живым, – возразил фаэриэ, затягивая горловину плаща и беря меня за руку. – Если честно, то меня почему-то тянет к этим стенам, к этим домам, словно когда я был здесь в последний раз, я оставил нечто большее, чем просто утраченные воспоминания. Я все силюсь вспомнить, что случилось после того, как я стал ветром над этой рекой, – и не могу. Все как в тумане, где изредка появляются яркие вспышки молний… или отблески фонарей на клинках, – Он потер лоб, словно разглаживая невидимые морщинки, и взглянул на меня:

– Если хочешь, подожди меня на холме, но я должен туда пойти. Мне надоело бродить на ощупь в собственных воспоминаниях.

– А если ты вспомнишь нечто такое, что лучше было бы забыть навсегда?

– Моя маленькая ши-дани… – Рей улыбнулся, провел кончиком пальца по моей щеке. – Я был оружием в руках Королевы Мечей, я просыпался в ее объятиях, измазанный кровью, и был счастлив, когда она высвобождала меня из тисков плоти, обращала в послушную ее воле грозу, которая утрачивала даже намек на сознание. У меня нет иллюзий по поводу того, что я мог позабыть, но в данном случае незнание куда хуже. К тому же я не могу вечно бежать от самого себя, рано или поздно пора остановиться и взглянуть на свое отражение в зеркале правды, каким бы уродливым оно ни было.

– Значит, я пойду с тобой. – Я поправила сумку, висящую на плече, и первой сделала шаг к городским воротам, от которых веяло стылым холодом и туманом, поднимающимся по осени над рекой.

Ведь я обещала, что ты не будешь один…

Небольшая калитка, войти в которую можно было лишь по одному, бесшумно открылась от попытки постучать в нее колотушкой, висевшей на проржавевшей цепочке у самых ворот, впуская нас в молчаливый город. Люди в неярких, словно выцветших на солнце, одеждах неторопливо бродили по широкой и прямой как стрела улице, соединяющей ворота с площадью, на которой был выстроен высокий храм, похожий на вычурную белую свечу. Тихо журчала вода в небольшом фонтанчике рядом с воротами, разговоры горожан сливались в неясный, приглушенный гул, где-то взахлеб лаяла собака.

– Вот видишь, нормальный город. – Фаэриэ приобнял меня за плечи, шагнул вперед по булыжной мостовой, и в этот момент нас окутала глухая, звенящая тишина, словно огромный невидимый клинок, упавший откуда-то сверху, разом обрубил все звуки.

Сердце испуганно сжалось, пропуская удар, фигуры людей поплыли, растворяясь в воздухе как мираж, искусно наведенная иллюзия, а городские ворота оказались наглухо запертыми, более того – железные засовы покрылись налетом ржавчины, намертво соединившись с коваными петлями.

– Нормальный, говоришь? – прошептала я, прижимаясь к плечу Рея и наблюдая за тем, как дома меняют очертания.

Уродливые дыры расползлись по черепичным крышам, резные ставни на окнах превратились словно в изрубленные топором, потемневшие от времени и непогоды гнилые доски, где-то здания просели, обнажив обгоревшие балки и огрызки каменных стен, разрушенные пожаром. Город стал выглядеть так, словно пережил нашествие вражеского войска, которое огнем и мечом разрушало все на своем пути. Бессмысленное, беспощадное уничтожение, лавиной прокатившееся по жилищам людей и обратившее их в развалины.

– Надо уходить. – Рей окинул взглядом ржавые ворота. – Я думаю, что смогу прорубить нам выход, железо тут достаточно разрушено, чтобы не быть слишком прочным.

– Не сможешь, малыш.