Стон Вадима. Дальше заговорил Булькатый:

– У нас он, у нас. Короче, через час ты должен доставить бумаги Алекса. Не доставишь, мы твоего Вадика разделаем, как тушу, и скормим собакам.

– Ты падаль! – прорычал Каракуль. – Если с ним... если только вы его... вам не жить. Понял? Я лично перережу ваши глотки! Ты понял, что сказал Захар Быкин?

– Бумаги привези на дикий пляж, – промурлыкал Булькатый. – Там будет ждать тебя человек, он сам к тебе подойдет. Отдашь ему бумаги, получишь своего пацана через десять минут ровно. Сверь стрелки, Каракуль. Мои показывают без пяти час. Так и быть, накидываю пять минут. В два мой человек должен нам позвонить. Можешь привезти раньше, мы не возражаем. Время пошло, Каракуль.

Посмотрев на часы, Захар провел ладонью по лицу, выругался.

– Что случилось? – повторил вопрос Руслан.

– Вадима взяли, – пробормотал Каракуль и пересказал условия, выставленные Булькатым с Хачиком.

– Дело дрянь, – безнадежно вздохнул Руслан. – Живым его теперь не отдадут в любом случае. Они не оставляют свидетелей, а пацан еще и предал их.

– Слушайте, – встрепенулся Каракуль, – Вадим сказал, что он «в»... Где можно быть «в»?.. В горах? Нет, не думаю. В доме Булькатого или Хачика? А?

– Нет, – уверенно сказал Руслан. – Дома они такие дела не делают. Они же чистюли, а кровь пачкает и воняет. Да и следы после нее остаются в щелях.

– Ты слышал какие-нибудь посторонние звуки в телефоне? – спросил Артем. – Вспоминай, может, по тем звукам определим, где они находятся?

– Слышал, кажется... – проговорил Каракуль, напрягая память. – Да, звуки были. Скрип... железа... Грохот! Будто ударялось что-то... тяжелое.

– Так, – оживился Артем. – Через сколько обещали привезти Вадима?

– Через десять минут.

– Ну-ка, считайте, – обратился Артем к Руслану и Севе, последний до сих пор не отошел от шока, вызванного присутствием Каракуля в их компании. – Откуда можно доставить человека за десять минут? Его привезут, так? Привезут оттуда, где грохот. Ребята, вы же город знаете лучше меня! Где грохочет по ночам, «ударяясь» друг о друга?

– В порту? – неуверенно вымолвил Сева.

– Точно! – подхватил Руслан. – Работы ведутся в порту по ночам, когда идет срочная погрузка или разгрузка. Да у нас заводов нет, где грохочет, только порт.

– Налет на дом Алекса отменяется, везите меня в порт, – развернулся Каракуль на сто восемьдесят градусов.

– Не пори горячку, – встал на пути Артем.

– Ты не догоняешь? – свирепо прошипел Каракуль. – Пацану двадцать два года! Он случайно влип. Сообщил мне, когда вчера на нас пошли облавой, а сам попался. Его убьют! Ты понял? Отойди!

– Тебя убьют тоже, если пойдешь туда, – не сходил с места Артем.

– У меня всегда будет четыре секунды, – процедил сквозь зубы Каракуль.

– Не понимаю, о каких секундах ты говоришь, – сказал зло Артем, – но отдаваться им в руки глупо. У меня предложение. Через пять минут каждый должен выдать план, как действовать и вытащить парня. Все, время пошло, думаем.

Вадима окатили ведром морской воды. Холодная вода привела в чувство. Он плохо соображал, в глазах двоилось, не в состоянии был шевелить ни руками, ни ногами, которые занемели от врезавшихся в тело веревок. Его привязали к стальному каркасу, подпиравшему потолок в ремонтном отделении. Тело адски болело. Вадима били, били долго, выясняя, в каком месте находится Каракуль. Даже если б захотел показать местонахождение, не смог бы этого сделать. Он ведь ни разу не видел, где тот прятался, а никто не верил. Каракуль умно поступил, что не показал свою стоянку. В сущности, Вадиму было уже все равно, верят ему или нет. Боль настолько измучила, что мечтал лишь избавиться от нее даже путем смерти. Каждый раз, теряя сознание, думал, что умирает. Его приводили в чувство ведром морской воды, а два бугая тренировались в боксе, используя Вадима как грушу. Сначала повторял, как заученную фразу: не знаю, где Каракуль. Потом лишь молчал, потому что невозможно стало шевелить распухшими и разбитыми губами. Он ослаб, терял сознание уже после одного удара. И только когда попадались в поле зрения двоившиеся Хачик или Булькатый, в нем слабо шевелилась ненависть. Одна ненависть и жила в Вадиме. Возможно, она и держала жизнь, но едва-едва держала, потому как сама теряла силу. Он не надеялся на чудо, вообще ни на что не надеялся. Он просто ждал, когда умрет.

Вадим снова очнулся. К нему подошел незнакомый человек по кличке Док, двумя пальцами оттянул верхнее и нижнее веко, поморщился кисло, оглянувшись на хозяев.

– Ну что? – раздраженно спросил Хачатур Каренович.

– Хотите, чтобы час пожил, больше не бейте.

– Так пилохо? – не верилось Хачатуру.

– Безнадежно, – подписал приговор Док. – И бесполезно. Он все равно ничего не скажет. Думаю, уже не способен говорить.

Хачатур бросил немой упрек Адаму Булькатому, ведь просил не усердствовать, да, видимо, плохо просил. Адам приблизился к Вадиму, взял за чуб и поднял голову, рассматривая опухшее месиво вместо лица.

– Вадик, – позвал. Парнишка поднял веки, наполовину приоткрыв невидящие глаза. Булькатый отпустил чуб, голова Вадима упала на грудь. – Да все в норме, жив.

– Пока жив, – сказал Док, давая понять, что это ненадолго.

К ним двинулись братки, избивавшие Вадима, с намерением продолжить упражнения в боксе, но Булькатый остановил:

– Довольно. И так уж...

Адам Рудольфович прополоскал руку в ведре воды, вытер платком и посмотрел на часы. Хачатур Каренович недовольно спросил:

– Что ми будем отдават Каракулю?

– Вот это, – кивнул в сторону Вадима Адам.

– Каракуль не захочет это, – вспылил Хачатур. Алкогольный магнат его прямо-таки взбесил садистскими наклонностями. – Ти что, думаешь, он отдаст бумаги за труп?

– Час проживет? – обратился Адам к Доку.

– Не знаю, – пожал тот плечами. – Он может и до утра дожить. Зависит от крепости организма. Попробуйте влить коньяка ему в рот. Может быть, это подогреет кровь, разгонит ее по жилам, ведь он еще и замерз.

Один из боксеров по приказу Адама влил в рот Вадима коньяк. Юноша поперхнулся и закашлялся, на что Булькатый отреагировал радостно:

– Да он всех нас переживет. Вот говнюк, так и не сказал, где спрятался Каракуль. Партизан хренов. Ничего, я приготовил ему сюрприз. Тоже мне, супермен.

– Что ти задумал? – насторожился Хачатур. – Кому ти пириготовил сурприз?

Адам Булькатый лишь загадочно улыбнулся. Хачатур, не в силах больше выносить эту картину, выскочил на воздух. Легкий ветерок, насыщенный морской свежестью, обдал лицо. В порту работали краны, перенося контейнеры на корабль. Блики электрических огней купались в ряби моря, слышались переговоры диспетчеров. Порт – слабость Хачатура, отрада, любимое детище, которое при нем росло и развивалось. Неоднократно, когда одолевала хандра, приезжал сюда глубокой ночью и ходил от причала к причалу, любуясь великолепием, созданным человеческими руками. Великолепием, в которое и он внес вклад и которое фактически принадлежало ему.