двор с жалобным «Ме». А следом за ней с корзиной в руках и с щенком за пазухой, с сумкой и посохом за плечами вошла уже я. Мой малыш с котенком уже пили на крыльце молоко из блюдечек, дружно урча от удовольствия. Пират тоже очнулся и начал потихоньку поскуливать.

А Малуша с полными восторга глазами, собрав ладошки у груди, замерла перед козой. Коза тоже замерла перед Малушей и уже жалобно повторила свое «Ме», косясь при этом на меня своим желтым глазом. «Наябедничала, поганка!» — догадалась я. Малуша при этом, с укором посмотрела в мою сторону, погладила эту бедовую рогатую голову своей маленькой ручкой, что-то пошептала ей и направилась в сторону сарая. А Фекла, как привязанная, последовала за ней след в след. И что это было? Мне осталось только вздохнуть и смириться.

С корзиной в руках я подошла к Никифору и молча вручила ему птиц, которые не летают вообще, но которым крупно сегодня повезло побывать в небе. Никифор завороженно вцепился в корзину и следом за Малушей торжественно пошел в сарай, выпучив при этом свои голубые глазки — пуговки. А потом я подошла к скромно стоящему в сторонке Федору, чему он, кажется, удивился и слегка даже напрягся. Вниманием к своей персоне он избалован не был. Я достала из-за пазухи мягкий теплый маленький комочек, завернутый в полотенце, который смотрел своим одним глазом и жалобно повизгивал. И протянула щенка дворовому.

— Федор, а это тебе подарок. Я нашла его на обочине дороги. Кто-то выкинул. Я подумала, что тебе Пират станет хорошим помощником. Дом будет сторожить. Если хочешь, конечно.

У Федора глаза заблестели, а руки задрожали. Он протянул их неуверенно, взял Пирата и прижал сразу же к груди:

— Спасибочки, хозяюшка! Век добро твое помнить буду! — и с полными восторга глазами повернулся и пошел куда-то в сторону нашего ельника. Как я подозревала, у него там было жилье какое-то. Не забыть бы спросить у Никифора, где наш дворовой обитает. Зимой же в шалаше холодно будет. Надо и ему что-нибудь обязательно построить. Не вздохнуть, глядя в след ссутулившемуся над щенком Федору, я не смогла. Как же мало иногда нужно для счастья!

Потом я направила свои стопы к любимому предку, задумчиво стоящему в стороне:

— Дядюшка, а вам подарка из моих походов нет. Ничего найти не смогла.

— Вережинка, ты и есть мой подарок на старости лет, — он подошел ко мне и обнял за плечи, легонько прижав к своей груди. И я услышала тихий, но мерный стук его сердца. А еще от его рук уже исходило едва ощутимое, но тепло, а не прохлада.

— Пойдем домой. Ужин на плите. Ты же устала.

Я замерла от неожиданности в его надежных и родных руках, а в серых грозовых глазах заметила, промелькнувшие золотые искорки:

— Хорошо, дядюшка, пойдем. Только сначала я в душ!

Мы пошли в дом. Фирик сидел на крылечке и нянькался с котенком, банник что-то обсуждал с Никифором. Настасья с Малушей ходили и охали вокруг уже довольной жизнью козы, с восторгом изучая ее экстерьер. Федор сидел в сторонке и гладил ожившего Пирата, который склонился над блюдцем с молоком. Жизнь продолжается!

Все! А я справилась и с этой задачей. Но мне показалось, что при транспортировке козы из деревни в поместье я умудрилась понести бОльшие потери, чем при сражении с хтоническим злом. И с радостным чувством выполненного обещания, я пошла за Амадеем. Мне нужно срочно раствориться в теплой воде с шапкой пены, пахнущей лавандой и мятой.

На этом эпопея моих полетов наяву за домашней живностью для Малуши и Никифора благополучно завершилась. Впереди меня ждала неизвестность. И ее тревожное дыхание с каждым уходящим днем я ощущала все явственнее.

Больше книг на сайте — Knigoed.net