Медсестра контролирует каждое мое движение, они называют это обсервацией. Ежеминутной.

На стене у входа в мою палату висит планшет, каждый час на нем появляется галочка.

Туалет. Галочка. Обед. Галочка. Активна. Галочка. Можно мне побыть одной? Нет.

Можно выйти в Интернет? Нет.

Можно уйти?

Медленное движение головой – нет.

На этот раз я выполняю все предписания, даже глотаю таблетки, которые мне дают. Может, они и помогают – я сплю и не вижу тебя во сне. Джун заходила пару раз, сказала, что мое пребывание у Ньюмонтов продлили, но после Рождества нужно будет переехать в новую семью. Я спрашиваю, знает ли Фиби, что со мной. Нет. Она думает, что у тебя аппендицит, Майк сказал, что развилось осложнение, но меня скоро выпишут.

Интересно, как она это организует, думаю я. Как расскажет всем, кто я такая?

Меня навещает девочка из соседней палаты. Она не выпускает из рук плюшевого кролика. Знакомьтесь! Милли, это Прозак[20]. Прозак, это Милли. А почему его зовут Прозак, спросила я. Она рассмеялась, ответила нараспев – мой психиатр тоже спрашивает, почему. Вчера девочка опять зашла в мою палату, постояла возле моей кровати, погладила розовую изнанку кроличьего уха и сказала – я ответила моему психиатру, что назвала кролика Прозаком потому, что мне от него становится лучше.

Джози, выйди, пожалуйста, из палаты Милли, сказала медсестра.

Дай-ка мне твою руку, быстренько, – попросила девочка. Она взяла мой палец и просунула его сквозь дырочку в плюшевый живот кролика – еще один живот, набитый таблетками. Понимаешь, на самом деле Прозак тоже любит таблетки, сказала она, подмигнула мне и, пританцовывая, вышла.

Маленькие голубые пилюльки, дар богов или психиатров, которые мнят себя богами. Я хочу посоветовать ей принимать их, поступать как велят, но ведь я тоже вела себя, как она, прятала их в тайник. Принимай их, не принимай их, по сути это все плацебо, обекальп[21]. Пожалуйста, десять миллиграммов обекальпа девочке из пятой палаты. Я быстро их раскусила, еще в первой клинике, куда меня поместили, разобралась в этом языке, который они используют, чтобы водить нас за нос. Оглядываюсь назад и думаю, может, я тогда сглупила, потому что спустя неделю пребывания здесь, когда я слушалась медсестер и глотала таблетки, чувствую себя лучше.

Почти совсем хорошо.

Сегодня заседала комиссия по выписке. Пришли Майк с Саскией, и Джун тоже. Стол в психиатрии круглый, поэтому сидишь рядом со всеми на равных, а не как на допросе. Никаких халатов. Все равны. Кому дано решать, кто сумасшедший, а кто нет, это твои слова, но я не хочу это слышать, я сосредоточилась на том, чтобы довести до их сознания, что я здорова. Когда они попросили меня: оцени по десятибалльной шкале свое самочувствие, я ответила, что на девять баллов из десяти, но сейчас работаю над десятым. Они заулыбались, одобрили мою попытку сострить.

Передозировку объяснили отложенной стрессовой реакцией на судебное разбирательство и недосыпание. Нет необходимости придавать этому особое значение, давайте двигаться вперед, сказала старшая медсестра Майку, в этом нет ничьей вины. Меня выписывают, я возвращаюсь домой в пятницу, 25 ноября, за неделю до своего шестнадцатилетия. Вхожу в свою палату, упаковываю вещи, никаких медсестер на посту у двери. Я активна, больше нет нужды ставить галочки. Парень, которого я мельком видела, входит в палату, набрасывается на меня, прислоняет спиной к стене. Губы у него липкие от слюней, побочный эффект от таблеток, не очень приятный эффект, когда стараешься выглядеть молодцом. Он говорит мне, что за мной тоже следят, эти дядьки, которые приходят к нему в палату по ночам. Он говорит шепотом, постоянно оглядывается, не впускай их, шепчет он. Несмотря на противные липкие губы и сумасшедшее выражение в глазах, я представляю, как целую его, а потом говорю ему, что умираю. От чего, спросит он, разве с тобой что-то сделали? Не знаю, отвечу я, это было очень давно. Я хочу сказать, что ночью ко мне придут не дядьки.

Это будешь ты.

Можешь оценить свое самочувствие по десятибалльной шкале?

Один из десяти, от силы два балла.

Майк отменил всех клиентов, назначенных на субботу, и взял вчера выходной. Он приготовил на завтрак блины с беконом и с кленовым сиропом, мы ели все вместе, и наконец-то все прошло нормально. Фиби выглядела радостной, улыбалась. Во мне забрезжила надежда – может, она отказалась от мысли, что я имею какое-то отношение к тебе, или, может, не отказалась, но решила пожалеть меня и наладить наши отношения. Они с Саскией уходят, небольшой утренний шопинг, Майк ужасно доволен. Такими простыми вещами.

Теперь он строго следит за тем, чтобы я принимала таблетки. В больнице ему сказали, чтобы запивала пилюли теплым питьем и сидела у него в комнате подольше, пока от теплой жидкости лекарство не растворится и не попадет в кровь. Он все выполняет, и я не спорю. Я хочу, чтобы он убедился – мне можно доверять. Я хочу остаться.

Когда Саския с Фиби ушли, мы устраиваем сеанс, он спрашивает, о чем я хотела бы поговорить. Мне хочется рассказать ему, что в больнице я почти все время думала об одном – о том, что разузнала Фиби и что она собирается предпринять, но вместо этого рассказываю ему, как в больничной палате моя кровать превратилась в лодку, а из глубины приплыл кит. Еще рассказала ему, как мне почудилось на экране телевизора твое лицо с подписью: «Сбежала из-под стражи». Он объяснил, что так проявлялось действие седативных препаратов, которые мне давали, они могут вызывать галлюцинации. Он также сказал, чтобы я обращалась к нему всегда, когда мне плохо. Что не нужно ничего скрывать, держать все в себе. Мы ведь не хотим, чтобы ты снова попала в больницу, правда?

В конце сеанса он подает мне конверт. Я открываю, в нем открытка от мисс Джеймс с пожеланием выздоровления. Майк пояснил, что он всем, не только Фиби, сказал, что у меня аппендицит, не считая необходимым вводить школу в курс дела, учитывая, что семестр скоро закончится. Он спросил: как мне кажется, смогу ли я выйти в школу в понедельник? Да, сказала я, очень хочу вернуться в Ветербридж, это лучшая школа из всех, какие я знаю. Мне известно, сказал Майк, что мисс Кемп в курсе дела, мисс Джеймс написала мне, но тебе не нужно беспокоиться, она никому не расскажет. Она- то нет, думаю я, а вот твоя дочь другое дело.

Сегодня мы с Майком решили прогуляться по рынкам. По дороге он рассказывает, что разослал приглашения по случаю моего дня рождения, устроим дома чаепитие в следующую субботу, заглянут старые добрые друзья. Я поблагодарила его, но настроение испортилось при мысли о том, во что превратился бы мой день рождения, останься я с тобой.