Утренние улицы пустовали. Редкие автомобили горчили выхлопами. Памятник Ленину казался чёрным силуэтом на фоне солнца, меняющего цвет с оранжевого на белый. День будет ясным и тёплым – последние тёплые деньки перед тем, как зима окончательно сожмёт Карелию ледяным кольцом.

Мимо колонн национального музея – к стилизованному под сруб ресторану, оттуда – к университетскому стадиону. Время было раннее, и Белый, подвернув полы мантии, сел на одну из трибун. Мысли роились. Раздражение свербело подкожно, и было досадно оттого, что Белый доверился Лазаревичу и сразу не поехал в Петрозаводск. Впрочем, что было у него на Максима Пантюшина? Высланные Лазаревичем характеристики и краткая биография. Впрочем, довольно любопытная.

Рано потерял родителей, с пяти лет жил с бабушкой в деревне Кинерма, учился в Пряжинской средней школе, окончил с отличием, поступил в Петрозаводский государственный университет на исторический факультет по профилю историко-культурного туризма. Отзывы сплошь положительные, из интересов, как и сказал Лазаревич, русско-финская и Великая Отечественная война, да ещё участие в экспедициях.

Белый пытался и не мог вспомнить лицо. Кажется, довольно обычное. Стрижка современная. Глаза спрятаны за очками в винтажной оправе. Такой облик плохо сочетается с оккультными знаниями о вечной жизни, небывалой, нечеловеческой силе и рябиновыми ягодами во ртах мёртвых девочек. Этакий гайдаевский Шурик на хипстерский лад.

Вздохнув, Белый потёр ладонями щёки.

Солнце окончательно выкатилось на небесный холст и прошивало город золотыми нитями. Автомобилей становилось больше. Люди спешили на работу – каждый занят своими мыслями, у каждого – мелкие заботы и обычные человеческие мечты. Знал хоть кто-то о детских смертях под Медвежьегорском? Может, читал в новостной ленте, писал ничего не значащие, но всегда гневные комментарии в адрес преступника, несчастных родителей, полиции, власти. Гнев размывался, таял под грузом житейских проблем, и фотографии погибших напрочь изглаживались из памяти, уступая место чему-то более важному – под какой процент лучше взять потребительский кредит, как вовремя сдать квартальный отчет, в какую школу устроить ребенка и где купить товары по акции.

Белый и сам не прочь был позавтракать: желудок урчал, требуя мяса и крови, но все карты изъял Лазаревич, а наличных не хватало даже на то, чтобы купить подмороженный фарш в ближайшей мясной лавке.

Причастен ли действительно Пантюшин к преступлениям?

Белый не был уверен. След мог оказаться ложным, а переписка подростков – очередной глупой игрой, в которой, возможно, случайно пострадали их одноклассники. Если так – Белый вернётся в «Заповедник», дела положат в архив как нераскрытые. Возможно, найдут козла отпущения и осудят за серию убийств, чтобы не портить полицейские отчеты и успокоить общественность. Так будет – и Белый ничего не сможет противопоставить Лазаревичу, когда тот запросит объяснений.

И всё-таки он терпеливо ждал, следя, как истончается корочка льда на лужах, а листья, совсем почерневшие и ломкие, крошатся в труху под подошвами прохожих.

К проходной стекались студенты – многорукая, многоголовая гидра. Курили в открытую, демонстрируя видимую взрослость, смеялись, разбегались по корпусам.

Белый следил, как хищник из засады. Впрочем, таким он и был и чувствовал нарастающее возбуждение, как было всегда в присутствии добычи.

На счастье, фальшивое удостоверение сотрудника полиции он успел сохранить и теперь крутил его в пальцах, выстраивая в голове грядущий разговор.

Его остановили сразу же, на входе.

Охранник в пятнистой форме потребовал предъявить студенческий пропуск, но пропуска у Белого не было, поэтому он показал корочку.

Охранник долго с кем-то созванивался, наконец предложил пройти на второй этаж в учебно-методический отдел. Охранник не был двоедушником, но профессиональной чуйкой отставного военного узнал в посетителе зверя.

Проректор оказалась тучной возрастной женщиной с короткой стрижкой. Представившись Мариной Александровной, она придирчиво изучала удостоверение, медленно кивала после каждого слова, потом вернула корочку Белому.

– Помню, мы уже отправляли характеристики на студента Пантюшина, – сказала она. – Ничего плохого о нём вспомнить не могу, да и у преподавателей он на хорошем счету, хотя и отучился всего семестр.

– Так он обучается у вас не с первого курса? И откуда перевёлся?

Об этом в информации, полученной от Лазаревича, не говорилось. Не знали или утаили нарочно?

– Не помню точно, поднимем документы в учебном отделе.

– Я хотел бы с ним переговорить.

– Это невозможно, – с прежней вежливой улыбкой ответила Марина Александровна. – Максим взял короткий академический отпуск, чтобы уладить какие-то дела с наследством.

– Разве его родители не умерли двадцать лет назад?

– С бабушкиным наследством, если я правильно поняла. Вроде объявились какие-то дальние родственники, претендующие на фамильный дом в деревне.

– Кинерме?

– Да, это в Пряжинском районе. Вы там были?

– Ещё не приходилось.

– Побывайте обязательно! Это же памятник карельской истории! Кинерма входит в ассоциацию самых красивых деревень России, уникальное место!

– Максим проживал в общежитии? – перебил Белый.

– Снимал комнату. Но ещё раз должна заметить, что Пантюшин на хорошем счету, он будущий аспирант, всецело преданный истории. Не думаю, что он мог бы совершить что-то ужасное.

– А кроме истории, интересовался чем-то ещё, не знаете?

– Например? – выщипанные брови Марины Александровны приподнялись.

– Например, оккультизмом.

Марина Александровна сухо рассмеялась.

– Разве что местными легендами. А если и интересовался тем, о чём вы сказали, – она поморщилась, – мы об этом не знали.

– В университете есть преподаватели, изучающие эту область истории?

Марина Александровна поджала обведённые помадой губы.

– У нас приличное учебное заведение, молодой человек. Если вас интересует эзотерика, обратитесь в специализированные конторы.

– Я вовсе не хотел вас оскорбить, – в улыбку Белый постарался вложить всё своё обаяние. – Простите. И пока ваши специалисты ищут прежнее место обучения Максима, не могли бы заодно найти и его нынешний адрес?

– Конечно.

Марина Александровна раздала указания по внутренней связи, и спустя непродолжительное время в дверь стукнули.

– Спасибо, Оля, – женщина приняла из рук молоденькой девушки распечатку, пробежала глазами и передала лист Белому. – Пожалуйста, Санкт-Петербургский государственный университет, все документы в порядке. Вам заверить копии?

– Если не затруднит, – Белый вчитался в адрес. – Улица Маршала Мерецкова?

– Это возле Лососинской набережной. Знаете?

– Удивительно, я тоже там снимаю.

– Какое совпадение! В любом случае мне больше нечего вам сказать. Могу продублировать характеристики, если хотите.

– Не нужно. Впрочем, – Белый коснулся подбородка. – Разве что позволите заглянуть в приёмную?

– Хотите узнать о правилах приёма?

– Вроде того. Племянница собирается на журналистику, вот и…

– Конечно, Оля проводит.

Марина Александровна кивнула девушке, и та, улыбнувшись Белому, пригласила его следовать за собой.

Переписка Артёма и Димы Малеева не шла из головы. Таинственному Сен-Жермену следовало писать в приёмную, Белый хорошо это помнил. Но как он получал эти письма, если действительно отбыл в деревню? Имел доступ к логину и паролю?

Почти не веря в успех,