– Солнышко мое, так надо было…

– Но почему?!

– Доченька, у каждого свой путь на этой земле, но здесь он не заканчивается, здесь мы просто становимся другими. Я стала другой, и ушла, просто мое время пришло. Маленькая моя, ничего не бойся, живи, как велит тебе твое сердце, и все у тебя будет хорошо.

– Мамочка, но как же я без тебя?

– Ты сможешь, ты все сможешь. Твое сердце умеет любить, а это так много, – мама проводит рукой по ее щеке, – любовь способна творить чудеса. Я люблю тебя…

И вдруг Настя чувствует – еще мгновение, и мама уйдет…

– Не уходи, прошу тебя! – кричит она, задыхаясь от слез.

– Доченька моя, я не уйду, я всегда рядом с тобой…

– Мама! Не оставляй меня! Мама!

Кто-то тряс Настю за плечи.

– Настя, девочка моя, проснись!

Господи, это сон… Настя села на кровати.

– Мне мама приснилась… – по ее щекам текли слезы, – она… она сказала, что всегда рядом…

– Конечно, солнышко, она всегда с тобой, – тихо сказала Галка, села на край кровати и обняла Настю.

– Это цыганка! Это она! Мы были вчера в кино, я ее видела. Она так смотрела на меня… А я от нее убежала… Надо поехать к ней и поговорить.

– Хорошо, поедешь и поговоришь. А теперь вставай, а то опоздаешь на пару, завтрак я уже приготовила, – Галя поднялась на ноги.

– Галя…

– Что, солнышко?

– Мама сказала, что у меня все будет хорошо. Так и будет, да?

– Раз твоя мама сказала, то так и будет.

Настюша быстро позавтракала, сняла с вешалки чистый халат, с вечера приготовленный Галей, аккуратно сложила, сунула в рюкзак и выскочила на улицу. Она пробежала несколько метров и вдруг поняла, что идет снег. Она поплотнее обмотала шарф вокруг шеи и вынула из кармана смартфон. Ей долго не отвечали, но вот шум, будто человек на улице, обрывки разговора, и…

– Алло, слушаю вас!

– Это Юрий Ильич?

– Да.

– Доброе утро.

– Доброе…

– Юрий Ильич, меня зовут Настя, я… Я девушка Никиты.

– А, помню… Слушаю вас, Настя.

– Юрий Ильич, вы помните Галю Франко?

– Галю? Да, – он кашлянул. – А вы… Вы откуда ее знаете?

– Галя вырастила меня. Юрий Ильич, она вас до сих пор любит, очень любит…Она одна, понимаете?

– Да, понимаю… – сказал он внезапно охрипшим голосом.

– Юрий Ильич, если вы хоть немного… нет, не так… Юрий Ильич, я пришлю вам номер ее телефона, а вы… А вы… Простите, в моей голове сумбур… Я хочу… В общем, я сейчас пришлю вам ее телефон…

– Настя, подождите! Она… Где она живет?

– В Харькове, где же еще…

– Ну да, конечно… – его голос дрожит, – Настя… Я… Настя, вы очень хорошая девушка!

* * *

…Он обхватил ее руками, и она оказалась в раковине его крепкого мускулистого тела. Она заполняла собой эту раковину, будто вся, от затылка до пяточек, была создана для него, была его частью, внутренней, меньшей, слабой и незащищенной. Она придвинулась к нему еще ближе, прочувствовав каждую его выпуклость и впадинку, а он прижался щекой к ее плечу, к тому самому месту, где у ангелов растут крылья.

– Я люблю тебя, – прошептал Юра, его рука отяжелела, он обмяк.

Галя подождала, пока его дыхание станет ровным, и осторожно выскользнула из раковины. Перевернулась на спину, потом на бочок и долго не сводила глаз с его лица, освещенного полной луной, подглядывающей через штору-паутинку. Сон медленно подкрадывался к ней, тяжелил ее веки, выравнивал дыхание, путал мысли. Она снова легла на спину, забросила руки за голову. Она уже спала сном счастливой женщины, улыбалась, и вдруг веки задергались, ее лицо исказило страдание, из наружного уголка глаза выкатилась слеза.

– Катя… Катенька…

Она пошевелилась, тихий полустон-полуплач сорвался с ее губ. Еще один…

– Катенька, родная моя, – она смеется сквозь слезы, – не так сильно, ты меня задушишь…

Она испугана, она распахивает глаза. И вдруг нежное, как ветер, касание чего-то невидимого, но очень явного и ею ощущаемого, выводит ее из оцепенения. И волна счастья, вечного как звезды, счастья вне времени, вне понимания, окутывает ее своими крыльями.

– Ты здесь… – шепчет она и, вглядываясь в темноту комнаты, опускает ноги на пол.

Слезы застилают глаза.

– Катя, родная…

Она встает с постели, протягивает вперед обе руки и тихо вскрикивает… Господи! Как давно в ее объятиях не трепетало столь нежное существо. Существо, излучающее солнечный свет и… счастье…

А на тумбочке, пузырясь боками, стоял «колобок», в свете луны поблескивая металлической шляпой, о которой в сказке ни слова. И о луне в сказке тоже ни слова. Как и о том, что все исчезнувшее появляется вновь. Кроме любви, которая не исчезает никогда.