Я не понял, Лунная Гниль – тоже.

А вот умник Доллар Дэн догадался.

– Обычно летучий громовый ящер не собираться одна стая. У эта на головах видеть я красно-синий гребень. Думать – падальщики.

Я пребывал в замешательстве. Но он не ошибся: у них на головах действительно виднелось что-то вроде крупных опухолей. Эти стервятники убивали, когда не могли следовать зову природы.

В детстве я обожал громовых ящеров. Тогда они встречались чаще. Я думал, что знаю о них все. Однако теперь понял, что заблуждался.

– Полагаю, они охотятся в одиночку, но созывают сородичей, когда находят труп, объединяясь, чтобы отогнать конкурентов, – объяснила Паленая. – Мой вопрос заключается в следующем: когда они собираются группой, у них есть лидер? Если да, то нужно отловить эту особь, чтобы Дэн отнес ее к Покойнику.

– Отличная мысль, Паленая!

Действительно, мысль великолепная. Пугающе великолепная. Хотя Доллар Дэн вовсе не пришел в восторг от отведенной ему роли. Но не стал спорить с логикой.

Пока мы держали совет, горгульи принялись за дело, суть которого заключалась в массированном нырке вниз.

Многоножка Лунной Гнили купила нам драгоценные секунды, уничтожив первого монстра и потрепав остальных.

Я извлек утяжеленный свинцом дубовый головолом, который по идее всегда ношу с собой и который сегодня действительно не забыл захватить. Это мой любимый инструмент для прикладных увечий. Но на сей раз он не обеспечил мне желаемый радиус действий. Размах крыла этих тварей составлял от пяти до восьми футов – шире я в городе не видел. Кроме того, горгульи были оснащены многочисленными когтями и зарослями зубов, торчавших во все стороны. Наверное, Доллар Дэн слишком оптимистично счел их падальщиками.

Дэн достал дубинку вроде моей. Если его с ней застукают стражники, будут проблемы. Хотя формально он закон не нарушал.

Однако общепринятый закон, неписаный закон, закон, гласивший, что люди должны мириться и уживаться с другими расами – особенно искусственными, вроде крысюков, – здесь редко соблюдался. Никому не хотелось видеть крысюка, вооруженного чем-то вроде настоящего оружия.

Крысюку с дубинкой могла прийти в голову мысль, что он имеет право дать кому-то сдачи или просто стукнуть какого-нибудь идиота.

А вот посох Паленой не вызвал бы таких пересудов – ведь она была девушкой, – и кроме того, имел хороший радиус действия. Также быстро выяснилось, что крысючка владела искусством драки огромными палками. Примерно за три секунды она уничтожила трех уродливых индеек, шагая, кряхтя, поворачиваясь, совершая выпады и нанося удары, словно выполняла упражнение.

Прочие с удовольствием отошли бы в сторонку, разинув рты, чтобы в них угнездились мухи, и посмотрели бы шоу, если бы уцелевшие горгульи не решили убраться к черту.

Особенно наглый экземпляр, тот, что улетал взглянуть на монашек, остался на страже, устроившись на прежнем месте.

Появился жестяной свисток, чья форма явно села во время стирки. Оружие скрылось из виду. Мы с Дэном с подвываниями очищали порезы. Паленая мечтательно стояла, опершись на свой посох. Лунная Гниль копалась в павших горгульях, изучая содержимое карманов странных сетчатых жилетов, натянутых между длинными шеями и бедрами коренастых ног. Толстый красный берет слишком запыхался и перенапрягся, чтобы схватить очевидца, который не подтвердил бы нашу ложь. Упершись руками в колени, стражник пыхтел, огорошено таращась на разбросанных по улице монстров. Потенциальные свидетели быстро смывались, и пустое пространство вокруг нас расширялось.

Люди просто не хотели тратить день, рассказывая красным беретам то, о чем те не желали слушать.

Лунная Гниль привлекла внимание толстяка, подозвав многоножку и тем самым недвусмысленно продемонстрировав свое положение.

– Все эти создания живы, офицер, но покалечены. Вон еще одно, наверху.

Я думал, она имела в виду оставшегося наблюдателя, но потом заметил обрывки коричневой шкуры, свисавшие с края крыши. Пока горгульи пытались сбежать, многоножка поймала еще одну жертву.

– Я могу спустить его вниз, если хотите, – добавила Лунная Гниль.

– Нет, мадам. В этом нет никакой необходимости. – Учитывая ее происхождение, он изо всех сил старался угодить и избежать неловкости. Прочие из нас его не интересовали. Мы могли быть только слугами. В любом случае дама стояла между ним и нами. – Уверен, вскоре прибудут другие стражники. Они все уберут и опросят свидетелей. Как мы можем с вами связаться, если у моего начальства возникнет необходимость вас побеспокоить?

Я с трудом удерживал серьезное выражение на лице. И чуть не проиграл схватку, когда Лунная Гниль назвала имя своей сестры. За это Тара Чейн наградила меня ужасающим взглядом.

Когда толстый красный берет отвернулся поприветствовать другого жестяного свистка, Доллар Дэн спросил:

– Я верно понять, что слишком поздно взять…

Лунная Гниль заставила его умолкнуть.

– У нас нет нужного экземпляра.

Мы посмотрели вверх.

Последняя горгулья слегка поникла, затем решила, что в иных краях ее ждет лучшее будущее. Если она останется здесь, ей может нанести визит демоническая многоножка. Отчаянно захлопав крыльями, тварь снялась с крыши.

– Вы это видели? – спросила Паленая. Она уставилась на соседнее с известняковым уродством здание, почти столь же отвратительную груду красного кирпича. Груда была выше благодаря скошенной кровле и тому, что находилось над ней.

– Я – нет. Что? Я был поглощен отлетом горгульи. Надеялся, она врежется в ту деревянно-кирпичную штуку. Что ты увидела?

Надо полагать, нечто экзотическое, из-за стены, а значит, мы могли готовиться к очередному приключению.

– Там была маленькая девочка. Просто стояла на крыше. Одетая слишком тепло, не по погоде. В дорогое голубое пальто. Она ушла прямо по воздуху.

– Ясно.

Тара Чейн задумчиво кивнула.

– Хм-м. – Она продолжала смотреть вслед горгульям. – Возможно, нам лучше удалиться, пока не появился некто с более высоким положением, присутствием духа и инициативой, кого не будет волновать, кто мы такие.

Да. Некоторые стражники не побоятся промариновать нас целый день в участке по обвинению в грехе создания работы для них.

Тара Чейн махнула Паленой и Доллару Дэну, затем мне и моей кобыле, а потом двинулась сама, замыкая шествие.

Не прошли мы и пятидесяти футов, как на меня посыпались собаки.

При угрозе горгулий они улетучились, а теперь сбились в кучу рядом со мной, не уверенные, что опасность миновала.

Подозреваю, у них могли иметься мрачные коллективные воспоминания о смертельном голоде, который обрушивается с неба.

Нам почти удалось скрыться незамеченными, но тут появился ужасный некто с раздутым чувством собственной важности и начал вопить, чтобы мы остановились. На его берете красовался большой блестящий значок тайной полиции.