за годы жизни во многом успевает видоизменить мозг пустого, но исходные данные все равно играют роль, так что приходится их учитывать. А сильные эмоциональные переживания всегда сбивают концентрацию, и в итоге получается черт знает что: полная неразбериха характеров и навязчивый шум мыслей в голове. А тут еще кроме пустого и отголоски личности Нильсона… недолго и с катушек слететь.

Вероника все еще возилась с зельем и даже не думала обращать на своего напарника внимание. И это бесило! Вот всегда с ней так: то любишь ее безмерно и безоговорочно, то спустя секунду уже хочешь придушить и закопать в ближайшем лесочке. Все эмоции, которые она вызывала в людях, отчего-то раздувались, как мыльные пузыри. Она и на Изнанке умела провоцировать тех, кто оказывался с ней рядом, но на Лицевой стороне ее способности достигали абсолютного значения. Наверное, часть вины ложилась на хрупкие плечики пустой. Эта белокурая малышка была полной противоположностью Ли, и потому все, что органично смотрелось в облике стиллера, выглядело невероятным, проявляясь в теле Вероники.

– Как дела? – вяло осведомился Олег больше от нечего делать, чем из любопытства.

– Ты спрашивал пять минут назад. Все так же. Лучше не болтай мне под руку, а то ошибусь и придется начинать все сначала.

– Я снова за лягушками не пойду! – возмутился Олег.

– Не хочешь ловить лягушек – помолчи, пока я не закончу.

Да уж, вежливости ей не занимать. Неужели женский класс стиллеров так дурно обучали манерам?

Он с тоской вспомнил года в Академии стиллеров, когда мир казался таким удивительным и необъятным, а будущее – светлым и безоблачным. Брат был всегда рядом, и Ли… Она тоже была рядом. Он влюбился в нее, когда был мальчишкой. Быть может, в тот самый день, когда она вытащила их из колодца. И он знал, что Иен испытывает такие же чувства. Они честно боролись за внимание «спасительницы», как сами называли ее между собой. А вот она никому не отдавала предпочтения, была захвачена стиллерским искусством и целыми днями пропадала сначала за книгами, а потом, когда они получили постоянный допуск, уже на Лицевой.

Говорили, у нее были какие-то скоротечные романы, но сам Вальд никогда этого не видел, а оттого и считал досужими домыслами. Поклонников у Ли было немало, это да, но она ни к кому не была благосклонна. «Все как сейчас – ухмыльнулся про себя Вальд, – опять все вьются вокруг нее, а она носом крутит».

К двадцати годам Ли уже стала лучшим стиллером из действующих. И тогда она начала оглядываться по сторонам. И он попался ей на глаза и, видно, предстал в каком-то новом свете, потому что на одном из приемов в честь их достижений она вдруг посмотрела на него совсем по-другому. Не как на друга, не как на несмышленого юнца, а как на мужчину. Он помнил этот взгляд так, будто видел его вчера, а не десять лет назад.

Они провели вместе четыре года. В обоих мирах, плечом к плечу. Их хвалило руководство, им сулили большие должности, а Лианелле – и вовсе грандиозное будущее. Им было даровано все, о чем они могли бы мечтать, если бы умели. Он хотел сделать ей предложение…

А потом их отправили на самую ответственную миссию. Операция «Энергия». Даже сейчас у него холодело в душе от одного названия. И тогда с Иеном случилась беда. Это сейчас Вальд знал, что Ли не была виновата. Но тогда он чувствовал себя преданным. В один миг он потерял двоих самых близких людей, которые составляли весь его мир. Шесть лет после он провел в полной изоляции, в которую сам себя и загнал. Он достиг лучших показателей, хотя так и не смог побить рекорды Лианеллы.

А теперь брат вернулся. И Ли готова стать ему другом. На большее он и рассчитывать не мог, потому что точно знал, что эти шесть лет отчуждения не могут пройти незамеченными. Поздно было клеить романтику там, где все выжжено недоверием, ненавистью и непрощением.

И вот они вновь на Лицевой, работают вместе над очередной нерешаемой задачей, как в старые добрые времена. Но отчего же тогда он так злится?

– Закончила! – провозгласила Вероника, не дав ему ответить на свой мысленный вопрос.

– Отлично! И какой у нас дальше план?

– Сейчас созвонюсь со Славой и узнаю, когда он сможет устроить нам увлекательную экскурсию по психиатрическим клиникам.

– Звучит ободряюще, – прокомментировал Олег.

Вероника достала телефон, набрала номер Славы и принялась ждать. Судя по всему, на том конце быстро отозвались, потому что она тут же начала щебетать что-то невразумительное про доброе утро и хорошую погоду. Дальше Олег даже не стал прислушиваться: женская болтовня его всегда раздражала. Самое что интересное, раздражала именно Олега, сам Вальд в своем теле относился к ней совершенно спокойно. У этого пустого был очень чувствительный слух, а еще он отличался повышенной чувствительностью к комбинации звуков. Слишком много разных звучаний сводили его с ума. Например, если звонил мобильный во время того, как по радио играет другая песня, это сочетание двух разных мелодий запросто могло его вывести из себя.

– Встреча вечером, – сообщила Вероника, закончив разговор по телефону. – Говорит, такие вещи днем не делаются, поэтому покрадемся мы с тобой под покровом ночи.

– Встреча ночью в психушке с тобой и твоим несостоявшимся бойфрендом? Класс!

– Слушай, с тобой все в порядке? Ты сам не свой с тех пор, как мы вернулись на Лицевую. Что-то случилось?

– Все нормально, просто пустой непривычный, – слукавил Олег, – Сделай что ли чаю, раз ты все равно там у плиты трешься.

– Тебе зеленый, с двумя кубиками сахара?

– Ты до сих пор помнишь? – пораженно спросил стиллер.

– У меня хорошая память, – ответила Вероника и небрежно пожала плечами, как будто не видит в этом ничего особенного.

Она наливала кипяток в кружку, и чаша терпения Вальда переполнилась.

– Почему он?

– Кто?

– Почему Шейн? Это из-за того, что он большая шишка?

– Ты правда хочешь это со мной обсудить? – в голосе Вероники звучала плохо скрываемая угроза.

– Да, черт побери, хочу!

– Пей чай и постарайся успокоиться, в тебе с каждой секундой остается все меньше от Олега. Успокоишься – отвечу, почему.

Ее голос звучал уже без вызова, без агрессии. Тихо, профессионально и заботливо. Он и хотел бы ответить что-нибудь колкое, но не смог – против воли уже начал успокаиваться. А после обещания и вовсе применил испытанную дыхательную гимнастику, которая всегда помогала привести мысли в порядок. Теперь его состояние можно было счесть