— Не теряй надежду, Танюшка. Ты должна жить. Ради отца. Ради меня. И ради него.

— Кого?

— Возьми меня за руку! — в его голосе слышится искренняя любовь и забота. Мне так ее не хватало. Мне так не хватало его.

Я протягиваю руку и чувствую тепло его сильной ладони.

— Значит, ты жив?

— Я всегда буду жив, пока жива ты сама.

Какая-то сила выдернула меня из воды. Я задыхалась, бьясь в чьих-то руках, пытаясь сделать глоток драгоценного воздуха. Кто-то с силой прижал меня к себе, но я сопротивлялась, толком не понимая, кто же мой противник. Минуту назад меня заставили выбрать жизнь, а значит, я буду бороться до последнего вздоха. Чьи-то пальцы надавили на шею, и мое тело отказалось мне повиноваться.

— Мне все равно кто ты, и что сделала. Слышишь? Ты не умрешь!

Я почувствовала, как кто-то, держа мою голову над водой, тащит меня на берег. Руки и ноги налились свинцом, одежда и обувь тянула на дно. Когда окоченевшие ноги коснулись земли, я упала, увлекая за собой держащего меня человека. Мокрая одежда стала твердой, слипшиеся на морозе волосы облепили лицо. Я почувствовала, как от холода свело пальцы рук, ног я совсем не ощущала. Я задыхалась, и была занята только тем, что выкашливала воду из легких, пытаясь вдохнуть немного воздуха. Меня рвало, вода хлестала изо рта и носа, но я отчетливо ощутила рядом с собой тяжелое мокрое тело своего спасителя.

Я не могла пошевелиться, чтобы посмотреть на него. Но достаточно было услышать этот голос, чтобы понять, кто он. Закрыв глаза, я приникла щекой к земле, со страхом и недоверием думала о том, что же заставило Макса Пахомова рискнуть жизнью и вытащить меня из воды.

Июнь, 2008 года…

Раз в год в этот день я уходила из дома и почти до ночи бродила по улицам, пытаясь отрешиться от всего, что меня окружало. День, изменивший мою жизнь, забравший так много, и оставивший взамен лишь боль, отчаяние одиночество и чувство бессилия. Прошло столько лет, но для меня ничего не изменилось. Наверное, я была больна. Скорее всего, больна, если ненависть можно считать болезнью. И от нее не так просто излечиться.

Они не понимали… никто из них так и не понял, что же произошло со мной в ту ночь. Я просто исчезла, а потом оказалась в больнице, куда меня принес незнакомый мужчина. Я не смогла узнать его имени — он ушел сразу же, как только передал меня на руки врачам.

Три дня беспамятства полностью стерли воспоминания о ночи, когда моя жизнь изменилась. Не знаю, что это было. Возможно, всему виной травма, хотя я всегда была склонна считать, что произошедшее со мной было слишком ужасным, чтобы я хотела хранить об этом воспоминания.

Мне хотелось, чтобы рядом был папа и, конечно, Алешка. Но шли дни, а они все не приходили. Было обидно, что меня все забыли, хотя женщина, назвавшаяся моей матерью, исправно приходила ко мне в часы посещений, приносила какие-то фрукты и детские игрушки, отмахивалась от надоедливых вопросов, и через четверть часа уходила, оставляя меня в слезах и сомнениях. Я чувствовала — что-то происходит, но никто ничего не хотел объяснять испуганному девятилетнему ребенку.

Однажды мама пришла ближе к вечеру, и сразу же сообщила, что папа умер, а мой брат куда-то сбежал. Его искали несколько дней, но безуспешно. Дождавшись, когда эта женщина уйдет, я укрылась одеялам с головой и плакала до тех пор, пока не выбилась из сил. Я знала — что бы ни произошло, Алешка никогда не оставил меня одну. Тем более, не позволил чужой для меня женщине быть рядом со мной. Наверное, именно тогда я поняла, что все изменилось, и уже никогда не смогу вернуть того, что у меня когда-то было. Меня забрали из мира, где я была счастлива, и заставили жить в другом — чужом и враждебном, но я выжила. И изменилась. По-другому быть просто не могло.

Я остановилась, отгоняя непрошенные воспоминания. Не сегодня. Только не сейчас.

Я зашла в одно неприглядное местечко, и, заказав две рюмки водки, бегло осмотрела тусклое полупустое помещение. Никто не обращал внимания на одинокую девушку, по-видимому, решившую напиться. Залпом осушив рюмку, я закрыла глаза, пытаясь усмирить воспоминания, до сих пор волновавшие меня. Иногда казалось, что это прошло, но случайное лицо, увиденное в витрине, голос, зовущий не меня, движение, взгляд… Я знала, что это никогда не закончиться, пока не узнаю, что произошло с моим братом. Я всегда буду ждать его возвращения домой. Домой… Губы задрожали, на глазах выступили слезы, как и всегда, когда я вспоминала, что уже никогда не смогу вернуться туда, откуда меня забрали еще ребенком.

Я сняла темные очки и смахнула слезы. В глубине зала раздался пьяный женский смех, и звук бьющегося стекла. На миг мне захотелось напиться и забыть все, что не давало покоя столько лет. Вот только вряд ли в спиртном можно найти ответы на вопросы, которые мучили меня столько лет.

Дверь бара открылась, впустив полноватого мужчину средних лет, видимо, изнывающего от жары и молодую женщину лет тридцати, довольно привлекательную на вид. Длинные светлые волосы были собраны в высокий хвост, высокий лоб скрывала длинная челка. Пара прошла вглубь бара и заняла столик в нескольких метрах от меня. Я не могла понять, почему не могу отвести от этой женщины взгляд. Она кого-то мне напоминала, вот только я не могла вспомнить — кого именно. Постепенно во мне росла убежденность, что я ее знаю.

Мужчина и женщина тихо о чем-то перешептывались, ни на кого не обращая внимания. Она сидела, положив ногу на ногу, а он тихонько поглаживал ее бедро. Мне стало неудобно, словно я подглядывала за чужой интимной жизнью. Но, по сути, так оно и было. Внезапно женщина подняла взгляд и посмотрела прямо на меня. Это длилось несколько секунд, но я успела рассмотреть высокие скулы, красивой формы рот и изумительные глаза, насыщенного синего цвета. Она моргнула, и медленно отвернулась к говорившему с ней мужчине. Но через несколько минут я снова ощутила ее взгляд, понимая, что теперь уже я стала объектом ее пристального внимания. Чувствуя странную неловкость и смущение, я решила, что лучше всего уйти, не позволяя себе думать о том, что присутствие этой женщины пробуждает в душе тревогу.

Я подозвала официантку, и, расплатившись, направилась из бара. Не дойдя несколько шагов до двери, я остановилась, пораженная внезапной догадкой. Снова повернувшись к паре, я, уже не таясь, рассматривала женщину. Не может быть! Прошло столько лет, но я не могла ошибиться. Женщина встала, и с улыбкой извинившись перед своим кавалером, направилась ко мне. Мы замерли напротив друг друга, еще не до конца веря, что все это не какая-то ошибка.

— Таня? Это ведь ты? — нерешительно произнесла женщина, и мои сомнения рассеялись в ту же минуту. Я улыбнулась, и посмотрела на бывшую девушку моего брата.

— Привет, Марина. Давно не виделись.

Ноябрь 2008 года…

Мое тело била дрожь, несмотря на включенный в автомобиле обогреватель. Пахомов избавил меня от большей части одежды, и, завернув в плед, заставил выпить какую-то гадость. Закончив со мной, он поспешил раздеться до пояса, и я успела увидеть на его боку повязку, сквозь которую проступала кровь.