– Гошка! – Женя прижалась к нему и с неженской силой рванула за руки, чтобы уши не зажимал. – Посмотри на меня! Вернись! Где ты?!

Гош поднял на нее глаза, полные с трудом удерживаемого безумия.

– Извини… – пробормотал он.

Женя отпустила его и медленным движением натянула куртку.

– Ты вспомнил… – выдохнула она. – Боже мой, ты вспомнил…

Гош с трудом встал на ноги.

– Что же нам теперь делать? – спросила Женя непонятно кого. Голос у нее был такой, что вот-вот заплачет.

– Извини, – повторил Гош. Повернулся и чуть ли не бегом направился к унылым сараям артиллерийских складов.

– Я люблю тебя! – простонала Женя ему вслед. – Я же тебя люблю…

Может быть, Гош ее услышал. А может, и нет. В любом случае он нырнул в разбитые таранным ударом тягача ворота ближайшего склада и пропал.

Женя встала и пошла неведомо куда, на ходу непослушными пальцами застегивая куртку. Уткнулась в какой-то проволочный забор. Кровь бешено пульсировала у Жени в висках, перед глазами все плыло. Девушка положила ладони на проволоку и медленно сжала кулаки. Острые шипы пробили кожу, но боль не принесла облегчения. Это была совсем не та боль, которой она хотела.

Издевка судьбы. Всего лишь колючая проволока.

Гош явился через полчаса. Из нагрудного кармана у него торчал серебристый длинный ключ.

Женя невидящим взглядом буравила контрольно-следовую полосу и время от времени слизывала с ладоней кровь. Выражение лица у нее было такое, что трижды задумаешься, прежде чем спросить, который час.

– Как ее звали? – поинтересовался Гош у Жениного затылка. – Как она выглядела?

– Идиотка… – пробормотала Женя.

– Помоги мне! – потребовал Гош.

– Я не знаю…

Гош взял девушку за плечи и развернул к себе лицом.

– Не знаешь?!

– У тебя было кольцо… Я видела…

– Когда? В каком году?

– В девяносто седьмом… Кажется.

– А сейчас какой?!

– Откуда я знаю…

– И я не знаю, – согласился Гош, отпуская Женю и внимательно разглядывая свою правую руку. – И куда я его дел, это кольцо?!

– Да отстань ты от меня! – взмолилась Женя. – Ну что мне теперь, со стыда утопиться?!

– С какого еще стыда? Это мне хоть в петлю. Женька! Ты прости меня, ладно?!

Вместо прощения Гош схлопотал увесистую пощечину.

– Слава богу! – облегченно воскликнул он, хватаясь за щеку. – Пациент скорее жив, чем мертв. А это что еще такое? Покажи!

– Пошел ты!!!

– Тихо! Возьми аптечку, обработай ладони. Или насильно вымажу зеленкой. Бегом!

– Скотина!!! – заорала Женя, врезала было обидчику с другой руки, но только ушиблась о ловко подставленный блок. Гош схватил ее за руки. Отбил коленом удар в пах. Еще один. Притянул девушку к себе вплотную. И провел ее ладонью по своей щеке, украсившись кровавой полосой.

– Вот так, – сказал он.

Женя не выдержала и разрыдалась. Гош крепко обнял ее.

– Это безумие… – простонала Женя, глотая слезы. – За что?!

– Безумие, – отозвался Гош.

– Я не знаю, как она выглядела. Не знаю, была ли она вообще. Может, ее и не было… Гошка, а если вы развелись… Как это можно – потерять обручальное кольцо? Может, ты с ней развелся, а? – бормотала Женя, всхлипывая.

Гош снова поднес к глазам правую руку.

– Зачем же я тогда женился? – спросил он.

– Ну разводятся люди, бывает…

– Сомневаюсь, – пробормотал Гош. – Что я, совсем ребенок, что ли?

– Ты не думай, – попросила Женя. – Ты опять думаешь. Ты все время только и делаешь, что думаешь… Переживаешь. Зачем?

– Такой на свет уродился. Солнышко, пойдем к машине. Возьмем аптечку, залижем ранки… Не хочу я тебе потом руки ножовкой отпиливать. И кормить с ложечки остаток дней.

– Другие найдутся. – Женя достала из кармана грязноватый платок и утерла слезы. – Желающие.

– Ну вот и замечательно, – Гош мягко тащил девушку к машине.

– Да что замечательно?! – взорвалась Женя. – Ты вспомнил или нет?!

– Ты чего на меня орешь, чудо? – спросил Гош почти ласково. – Я не буду сейчас с тобой ссориться. И потом не собираюсь.

– Конечно, не будешь! Потому что я уйду. Сегодня же!

Гош не стал комментировать это заявление. Он просто сунул руки в карманы и отошел к «Лендроверу». Забрался внутрь, покопался там и выбрался наружу с аптечкой в руках. Поманил Женю пальцем. И она подошла. Ей действительно хотелось убежать немедленно хоть к черту на рога, лишь бы подальше от этого человека. Но в то же время что-то ее удерживало от такого опрометчивого шага. То ли смутная надежда, что Дымов опомнится и перестанет жить воспоминаниями, то ли обычная жалость. Кроме того, совершать резкие движения было страшновато. Гош только с виду казался милым и ласковым. На самом деле в каждом его жесте сейчас проскальзывала едва сдерживаемая злость. Вечером Костя во всех подробностях рассказал Жене, как Гош себя вел при обстреле города и переговорах с местными. И кое-что об этом человеке Женя поняла.

Он не мог и не хотел командовать людьми просто так, для удовольствия, из желания лидировать. Ему обязательно нужна была цель. И только что она у Дымова появилась. Фактически Женя сама накликала весьма опасное развитие событий. Час назад Гош побаивался ехать в Москву, не зная, какого рода воспоминания его там ждут и как они изменят его жизнь. А вот теперь он уже не боялся ничего на свете. И если его не сдерживать, он пройдет сквозь все препятствия, как нож сквозь масло. Весело размахивая атомной бомбой. А если «тупые» в нее не поверят, то постреливая из всех доступных видов оружия. И никакие горы трупов на этом пути к воспоминаниям о потерянной любви Дымова не остановят.

Гош сел на подножку машины, протянул Жене мыло и бутылку с водой, и та принялась мыть руки. Порезы щипало.

– Когда Би-би-си сообщила о том, что принцесса Диана и принц Чарльз подали на развод, – сказал Гош негромко, – по всей Великобритании был зафиксирован беспрецедентный скачок нагрузки на сеть энергоснабжения. Что бы это значило? Время.

Женя сунула ему под нос кулак с оттопыренным большим пальцем.

– Ну?

– Англичане в ужасе бросились к своим электрическим кофеваркам.

– Умница. Один-один.

– Почему?!

– Держи зеленку. Потому что очко ты мне должна за сегодняшнее.

– Что, прощение выпрашиваешь? – догадалась Женя. – На коленях?

– А ты у меня?

Женя не удержалась и поцеловала его в макушку. От мягких черных волос пахло банным мылом.