– Мне пора домой, Мир. Меня потеряют.

Он неохотно выпустил меня из объятий, бережно сложил листок с портретом за пазуху, взял меня за руку, и мы пошли домой. Я подумала о том, что ни с кем ещё не ходила вот так – за руку. Это было волнительно и приятно.

На прощание я снова стряхнула с его шапки снег, задержала руку у его лица, а потом приложила ладонь к щеке. Он стоял, не двигаясь: то ли боялся спугнуть меня, то ли ждал, что произойдет дальше. Но я быстро отдёрнула ладонь, как будто могла обжечься, и убежала в сторону дома Всемиры. Оглянувшись через какое-то время, я увидела, что Мир стоит на том же месте и смотрит мне вслед.

* * *

Если бы мы могли логически объяснить каждый свой поступок, жизнь была бы гораздо проще, чем она есть на самом деле. Но некоторые веления сердца объяснить невозможно. Зачем я позвала Мира на встречу? Зачем дала ему мимолетную надежду на взаимные чувства?

Мы с ним из разных миров, я совсем недавно рассталась с мужчиной, которого сильно любила…

Что же меня тянуло в тот момент к этому мальчишке? Одиночество и тоска? Желание вновь почувствовать себя любимой? Или же истинные чувства, медленно, но уверенно рождающиеся в глубине моего оживающего сердца?

От Добромира шло то трепетное тепло, которое я всегда искала, мне даже не требовалось смотреть на его ладони, чтобы понять, что между нами уже существует незримая связь. Ещё на самой первой встрече я почувствовала, что нравлюсь ему. Женщины всегда это безошибочно чувствуют.

* * *

– Странно, но ты не похожа на дочь Мары, как говорила Всемира. Ты истинная дочь Макоши, – сказала мне Марьяна.

– У вас каждая женщина – дочь какой-то богини?

– Да, – серьезно ответила Марьяна, сделав вид, что не заметила моей усмешки. – При рождении это определяют духи. Всю свою жизнь девочка должна почитать свою богиню, молиться ей, приносить дары, просить у неё защиты. Так заведено.

– А ты какую богиню почитаешь? – Марьяна зарделась, помолчала, а потом прошептала мне на ухо, что она дочь Лады, богини любви и красоты.

– Ваши боги очень наблюдательные! Ты и вправду, красавица, Марьяна. В городе у тебя бы отбоя от поклонников не было.

Марьяна покраснела ещё сильнее и пшикнула на меня, так как в избу вошла Всемира…

Я, как Марьяна, ходила в вышитом сарафане до пят. Поначалу мне было некомфортно в нём, но зато не так жарко, как в джинсах и свитере. Изба всё время была натоплена. Печи зимой топились утром и вечером.

Было странно в отражении старинного зеркала видеть незнакомую девушку с туго заплетённой косой, без грамма косметики на лице, в сарафане. Я ли это?..

* * *

Как-то после ужина Всемира сказала мне, что через два дня она представит меня старейшине Общины. И если он даст разрешение, то она мне расскажет, какая судьба меня ждет в Общине, какой путь избрали для меня духи. Мой истинный путь. Мурашки пошли по коже от одной этой мысли.

– Он совсем плохо себя чувствует, но непременно хочет увидеть тебя перед смертью, – сказала тётушка, опустив глаза.

– Да, я слышала, что он очень стар и долго не протянет, – ответила я, чтобы поддержать разговор, но Всемира строго взглянула на меня.

– Не смей так говорить! – пшикнула она. – Старейшина Витибор уйдёт в землю, но место Старейшины займёт его сын Ярослав. Жизнь идёт по кругу. Ничего удивительного нет в том, что человек, отжив своё, становится частью природы.

Я замолчала. Остаток вечера я провела, осваивая прялку. Это монотонное занятие успокаивало меня. Но полное спокойствие мне и не снилось, ведь у меня до сих пор было больше вопросов, чем ответов.

* * *

На следующий день мы с Марьяной ходили за водой к колодцу. Я дышала полной грудью. Воздух был морозный и кристально чистый, он пьянил, превращал действительность в сказку. Не хотелось думать о своей реальной жизни, хотелось слиться с природой, по крайней мере сегодня.

Мне нравилась простая и добрая Марьяна. Когда мы с ней оставались наедине, она всё время рассказывала мне об Общине что-нибудь интересное. Её жизнь так сильно отличалась от моей, что, казалось, у нас не может быть общих тем для разговоров и интересов. Но всё было наоборот. Мы легко нашли общий язык и отлично поладили друг с другом.

– Марьяна, а почему ты живёшь с тётей Всемирой? Кем ты ей приходишься? – спросила я девушку по пути к колодцу.

– Никем, Ассира. Я просто помощница. Мои родные папенька и маменька погибли при пожаре, я сирота. Не знаю, почему духи дома на нас так сильно разгневались, чем мы их обидели, но наша изба полностью сгорела. Братья, сёстры, бабушка – все погибли. Только косточки их обугленные остались… – Марьяна всхлипнула, вытерла варежкой слёзы, опустила ведро в колодец. – Всемира меня тогда пожалела, оставила у себя. С тех пор она мне как мать. Я ей благодарна за каждый день моей жизни.

– Именно за это ты ей говоришь «спасибо» перед сном?

– Да, Ассира. Благодарность – это всё, что я могу отдать ей взамен той жизни, которую она мне дала. Она, вон, и жениха мне уже выбрала. Свадьба у нас будет весной на Красной горке. Яромиром его зовут, – щёки у Марьяны вспыхнули от радостного предвкушения.

– Красивые у вас имена, – задумчиво сказала я.

– Так наши предки звались. Так и мы зовёмся.

Я смотрела по сторонам: Община жила. Люди занимались делами, дети резвились на улице. Кажется, никто и никогда не сидит тут, скучая без дела.

– А что такое Красная Горка? – спросила я.

– Как же вы там в своих городах живёте? – улыбнулась Марьяна. – Это праздник начала весны. В этот день сами духи наших предков пируют вместе с нами. Много свадеб играют в этот день. Говорят, кто на Красной Горке женится, тот вовек будет вместе.

Я засмеялась. Но Марьяна только нахмурила брови, а сама продолжала:

– Не только играют свадьбы, но и много другого веселья бывает. Огненные колеса катаем с горы, бога Ярилу чествуем. Поём песни, водим хороводы. Даже медовуху в этот день пить можно!

– А в другие дни нельзя?

– Нельзя, – Марьяна удивилась моему вопросу.

– И что никто не пьёт?

– Никто. А если кто-то в подобном будет замечен, Старейшина его сильно накажет… После пятидесяти ударов плетьми медовухи до конца жизни не захочется!

Законы и порядки в Общине были строгими и жестокими, об этом и