Так, капитан у нас получал сорок любекских марок в месяц. А одна марка – это двести тридцать четыре грамма серебра. То есть капитан получал девять с лишним килограммов серебра в месяц. Это очень много. Правда, потом вроде все соответствовало общепринятым расценкам, хотя и было чуть выше их. Но ведь все солдаты и офицеры находятся на полном моем коште, и не только во время боевых действий, как в других армиях, а круглый год. Да еще столько шелка на их жен перевели, что всей нашей армии можно было бы еще одно годовое жалованье выплатить. Да… это камешек опять в мой огород. Вернее, в огород Ами.

Ну что ж, претензии вполне справедливые. Так Гюнтеру и сказал. Но поделать ничего не могу. Запретить своей жене одаривать своих подруг у меня просто не получится. И вырвать из ручек Ами сегодняшний обоз уже не получится. Но с сегодняшнего дня все заморские товары только продавать. Всем. За серебро. Для своих, конечно, со скидкой. Если жены офицеров захотят пофорсить в шелковых одеяниях, то пусть их мужья раскошеливаются. Чай, не бедствуют. А вот моей жене, Ирме и Эльзе выдавать ткани бесплатно, но в разумных количествах.

– Кстати, насчет Эльзы, – продолжил Гюнтер, – она два месяца назад родила прелестную дочурку. Назвали Ангелиной. Ангелина фон Айзенвальд.

Ирма фыркнула. Ну да, ни для кого не секрет, что дочка от меня. Но она все равно фон Айзенвальд, и не зря Гюнтер на этом сделал акцент. Мало ли что у меня в голове. Но я тоже все прекрасно понимаю. Она так и останется фон Айзенвальд, но любить я ее от этого меньше не буду и о ее будущем позабочусь.

– Ваше сиятельство, а Герман не передал список товаров? – спросил Гюнтер.

– Ты знаешь, я так быстро удирал из Дуйсбурга, что просто забыл этот список у него взять.

– Так зачем вам из собственного города бежать?

– Очень уж не хотелось там задерживаться. Я три месяца дома не был, а ведь там бы куча дел навалилась. Вот и спешил.

– Ну а все же, что в этот раз привезли?

– Самое главное – это еще один корабль, неф. Трехмачтовый, грузоподъемностью почти двести тонн. И этот корабль забит товаром, как и все остальные. В основном шелковые и хлопковые ткани. Специи. К сожалению, много испанского сукна в этот раз привезти не получилось. Зато привезли десяток прекрасных лошадей от мавров. Восемь кобыл и двух жеребцов. Будем своих лошадей разводить. И из каждого рейса надо будет привозить хоть сколько-то лошадей. Откроем конезавод, и, уверен, прибыль он будет приносить не меньшую, чем наш металл. Кони просто великолепные. Как раз для наших кирасир. Еще привезли различные восточные сладости. Может, и еще чего, не знаю. Будешь там, сам и разберешься. Ты мне лучше скажи, как стекольный цех работает? Очень уж там востребовано наше стекло. И у испанцев и у мавров. Правда, испанцы еще не созрели до настоящей цены. Но зато мавры готовы брать стекло в любом количестве.

– Цех работает. Начали строить еще одну печь. Думаю, даже двух печей не хватит, придется еще пару ставить. Дело только за людьми. Люди, конечно, учатся, но не так быстро, как хотелось бы. Но, думаю, к весне у нас будет уже десяток неплохих специалистов. А на стекло и здесь огромный спрос. Очередь аж на год вперед. Купцы отовсюду едут. Даже венгры заказали сотню больших стекол.

– Со стеклом понятно. А что с порохом?

– С порохом, ваше сиятельство, все нормально. Закупаем везде, где только возможно. Но, главное, сумели переманить пару подмастерьев из Страсбурга, с их порохового завода. Они уже начали устраивать селитряные ямы. Пока только возле Линдендорфа и Дуйсбурга. Но как только эти начнут давать селитру, то и в других местах устроят. Так что через несколько лет у нас будет свой порох.

– Вот это замечательно. Поставь к этим подмастерьям людей в ученики.

– Поставил уже. Но очень уж это дело грязное и вонючее. Пришлось стимулировать людей повышенной оплатой. Иначе никак.

Доложил он и о работе нового завода. Начали они очень неплохо. Ну так с готовыми специалистами-то… И о работе основного завода много рассказал. Но когда он начал рассказывать о крестьянских делах, я чуть не уснул. Нет, то, что благодаря нашей задумке с железными орудиями и производительность, и урожайность, и площади обрабатываемых земель возросли – конечно, интересно, но очень уж скучно. Пришлось его прервать и отправить собираться в дорогу. А то он до вечера меня грузил бы. Пообещал ему, что когда он управится с торговыми делами, обязательно объедем мои владения и разберемся со всеми крестьянскими делами. И не только крестьянскими. У нас ведь и несколько новых городов появилось, и насчет них у него тоже были некоторые задумки и предложения.

После его ухода докладывал Курт. Но тут быстро, без тягомотины, по-военному. В пять минут уложился. Ему тоже пообещал в ближайшее время наведаться в военный городок и проинспектировать новые полки. На его жалобы о скупердяйстве Гюнтера внимания не обратил, хотя и пообещал разобраться на месте.

Потом докладывала Ирма. Начала она с жалобы и на Гюнтера и на Курта. Во-первых, на их несерьезное отношение к охранной службе на наших предприятиях. Если с охраной замка она более-менее разобралась и порядок навела, но и то лишь благодаря Ами, с которой спорить никто не посмел, то на заводе и стекольном производстве дела обстояли не так радужно. В основном ее претензии состояли в том, что ей не дают нужных людей. И Курт и Гюнтер жмотятся и пытаются подсунуть на охрану предприятий кого не жалко. Курт тут же начал возмущаться, что она все время требует лучших. И грамотных, и расторопных, и инициативных. А такие и ему самому необходимы, и их, к сожалению, не так уж и много.

Но тут уж я, конечно, встал на сторону Ирмы. Приказал усилить охрану и завода и стекольного цеха. Вокруг завода и цеха устроить зону отчуждения, тем более что теперь и за рекой наша земля. И чтобы к нашим предприятиям и на километр никто не подходил. А всех задержанных в этой зоне – в холодную, и тщательно разбираться с каждым. Шпионам – камень на шею и в реку. Но сначала порасспрашивать как следует. Всем мастерам выделить охрану. Охранять также их семьи. Хотя рядом с заводом уже вырос небольшой поселок, где проживают работники завода с семьями, но некоторые живут и в городе. Но это ничего. Пора уже наш город делать закрытым.

В принципе уже сейчас большинство купцов отовариваются в Дуйсбурге, а в Линдендорф попадают единицы. Только те, кому надо пообщаться по какой-то причине именно с Гюнтером. Им тоже в городе делать нечего. Для переговоров Хаттинген есть. Город, конечно, часть доходов потеряет, но это не страшно. Уже сейчас многие горожане работают на заводе, а когда расширится стекольное производство, то работы для них прибавится. Остальные горожане будут обслуживать работников этих двух заводов. Потом, может, и еще какое производство откроем. А скоро, глядишь, и университет. Так что работы всем хватит. Но только для горожан. Чужие здесь не нужны.

Потом рассказал им о своих столкновениях с французами и англичанами. И что теперь надо ждать гостей и от тех и от других. Наверняка они сначала попытаются просто купить у нас технологию изготовления наших пушек, но мы им, естественно, откажем. А вот что они потом предпримут – это вопрос. Но просто так они от нас не отстанут. Пушки им нужны, очень нужны. Да и насчет мушкетов они все выяснят. Это нетрудно, многие испытали их действие на себе. А купцы шастают везде и встречаются со многими людьми. Поэтому это только вопрос времени. Так что охрану надо не просто усиливать, а выводить ее на новый уровень. Поэтому Курту поручение: составить устав караульной службы. Срок – неделя. Через неделю устав должен лежать у меня на столе. А я его подредактирую. Кое-что я еще со службы в российской армии помню. Правда, с охраной важных лиц я незнаком и помочь не смогу, но совместными усилиями что-нибудь да придумаем.