– Да? – слышится на том конце. Чувствую напряжение в тоне его голоса.

– Поздравляю, – просто говорю я.

Повисает тишина. Я бы сам не знал, что ответить на столь нежданный звонок. Но Квантан быстро берет себя в руки.

– Для меня многое значит твой звонок, – честно признается он. – Я хочу, чтобы мои дети, внуки, вся наша семья собиралась за одним столом без задних мыслей. Я знаю, что облажался. – Он замолкает, а затем тихо добавляет: – Но я не могу отпустить твою сестру только потому, что в прошлом совершил ошибку. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду.

– Понимаю, – коротко отзываюсь я.

– Я сделаю все, чтобы она была счастлива, – его слова пропитаны искренностью.

– Прошлое в прошлом, Квен. Живем настоящим, – говорю я.

– Спасибо, – отвечает он. – Если честно, не знаю, как правильно закончить этот разговор.

– Просто повесь трубку, – хмыкнув, предлагаю я. Это, пожалуй, один из самых неловких разговоров в моей жизни. Квантан на том конце усмехается.

– Пока, дю Монреаль.

– Пока, Делион.

Я сбрасываю вызов. Действительно, один из самых неловких разговоров в моей жизни. Но я должен был сделать этот звонок еще три года назад.

Решаю отвлечься и прохожусь по утренним сообщениям. Анна пишет, что нашла очень крутой фонд, ей нравится проделанная ими работа и ценности, которые они продвигают.

«На мой взгляд, лучший кандидат для пожертвования. Я послушала их истории, они девушек из ада доставали, без денег… Подручными средствами, на чистом энтузиазме и вере».

«Перечисляй им».

Ее ответ смешит меня. В сообщении короткое «Уже!».

Я листаю дальше, сообщений собралось много, в особенности от Натали. Она просит меня подписать бумаги и встретиться с ней в офисе, чтобы обсудить кое-какие детали наших будущих проектов.

«Во сколько ты сможешь?» – спрашиваю я.

«Через час, тебе подойдет?»

«Да, отлично».

«Тогда до скорого».

На кухне беспорядок устранен, осталось принять душ и одеться. Но стоит поторопиться: зная Натали, она будет там раньше назначенного времени. А я ненавижу заставлять людей ждать. Я быстро принимаю душ и надеваю рубашку и брюки. Застегиваю ремешок часов на запястье, мысленно перебираю предстоящие дела. Надо предупредить Марион, что я ухожу. Спросить ее, нужно ли ей что-нибудь.

Я стучу к ней в комнату, но она не открывает. Черт, надеюсь, она не сбежала из квартиры. От Марион можно ожидать чего угодно. Я стучу громче, но в ответ – тишина. Я сверну шею Валентину, если найду ее у него. С этими мыслями я толкаю дверь и переступаю порог в ту же секунду, когда Марион выходит из ванной в облаке пара и крошечном полотенце. Она поднимает голову и встречается со мной взглядом.

– Какого черта ты забыл в моей комнате?

– Думал, ты убежала, – хрипло отзываюсь я.

Она самодовольно улыбается. Я бы очень удивился, если бы она запаниковала или застеснялась. Но я знаю, что она лишь делает вид, что ей все равно. Густой румянец плывет по ее щекам и шее. Она открыто смотрит на меня, но я чувствую, как от моего взгляда все внутри нее трепещет и подрагивает в волнении. Медленными шагами она подходит ко мне.

Маленькое полотенце едва прикрывает грудь. Капли стекают с мокрых волос прямиком на ямочку между ключиц. Я сглатываю. Ее темно-зеленые глаза заглядывают в мои. Взмах длинных ресниц и наивная улыбка. Она решает подразнить меня. Прекрасно осознает свою власть надо мной.

– Нравится то, что видишь? – возвращает она мне мои же слова.

– Тебе действительно нужен ответ на этот вопрос?

– Что ты там говорил про умение стучаться в двери?

– Я стучался, ты не отозвалась.

Она подходит вплотную, прижимается ко мне всем телом.

– Как жаль, что тебе ничего этого не светит, – самодовольно сообщает она, и полные губы расходятся в нахальной улыбке.

Она проходит мимо меня, направляется к комоду, в который наверняка сложила одежду. Ее подбородок высоко приподнят, словно мое присутствие ни капельки не смущает ее. Я смотрю ей вслед. Босые ноги ступают по моему паркету. Почему меня это сводит с ума? Разглядываю ее фигуру. Хрупкая тоненькая щиколотка, чуть выше – аккуратная коленка… а выше – изгиб бедра. Мне становится жарко. Расстегиваю несколько верхних пуговиц рубашки и следую за ней. Она оборачивается и хмурится.

– Мне надо переодеться, – бормочет она, но я не останавливаюсь. Иду прямиком на нее. Она заправляет пряди волос за уши и осторожно поглядывает в мою сторону. Марион больше не выглядит спокойной. Я припечатываю ее к стенке.

– Алекс, что ты делаешь? – еле слышно спрашивает она.

Ее голос подрагивает, а кожа покрывается мурашками. Меня так заводит ее реакция. Она хлопает глазами, шумно сглатывает. Губы приоткрыты, дыхание тяжелое. Я вижу, как сбоку на шее пульсирует венка, опускаю руку на это место, и кончики моих пальцев ощущают ее бешеный пульс. Наклоняюсь к ней, веду носом вдоль щеки, вдыхаю свежий запах цветочного шампуня и сладости, исходящий от нее. Замираю в нескольких миллиметрах от ее губ.

– Что… ты… делаешь?.. – едва уловимо произносит она мне в губы.

– Сыграем, Марион? Да или нет?

– Во что именно? – Ее голос дрожит.

– Догадайся.

– Не люблю загадки, – тихо отвечает она.

Пристально смотрю ей в глаза.

– Я планирую тебя трахнуть. – Ее зрачки расширяются.

Похоже, кто-то теряет дар речи от моей наглости.

– Если, конечно, ты не против.

Я жду ответной реакции. Ну же… ты не любишь проигрывать. Ты любишь сама устанавливать правила. Действуй. Она словно читает мои мысли: двумя руками обхватывает ворот моей рубашки и резко притягивает к себе.

МАРИОН

Я грубо целую его, а затем кусаю нижнюю губу. Оттягиваю ее и нежно веду по ней языком. Он обхватывает ладонью мой затылок, притягивает меня к себе, поднимает над полом и усаживает на комод. Затем врывается в меня своим языком. Властно, контролируя поцелуй, требуя от меня ответа. И я отвечаю ему, нежно посасывая его язык. Нежность против грубости, сила против слабости, страсть против здравого смысла. Он срывает с меня полотенце, и его руки сминают мою грудь. Чувствую, как кожа покрывается мурашками. Его теплые руки на моем теле, и оно податливо выгибается ему навстречу. Ничего не могу с собой поделать. Его поцелуи и прикосновения сводят меня с ума. Я раздвигаю ноги и тяну его на себя, пряжка ремня ударяется в мой голый живот. Мне этого мало, я отрываюсь от него и судорожно пытаюсь справиться с пуговицами рубашки. Пальцы подрагивают и не слушаются.

– К черту, – выплевываю я.