Алеша отрывисто хохотнул:

– Ты уже выросла из сказок!

– Разве? – отозвалась Вася.

Она улыбнулась ему, хотя губы у нее дрожали.

Алеше неожиданно вспомнились все те моменты, когда ее взгляд перемещался, следя за тем, чего он сам видеть не мог. Он разжал руки. Они посмотрели друг другу в глаза.

– Вася… обещай, что я снова тебя увижу.

– Оставляй домовому хлеб, – попросила Вася. – Сторожи у печи ночью. Отвага может тебя спасти. Я сделала, что могла. Прощай, братец. Я… я постараюсь вернуться.

– Вася…

Но она уже скользнула за дверь.

Отец Константин ждал ее у двери церкви.

– Ты с ума сошла, Василиса Петровна?

Теперь ее зеленые глаза смотрели на него с насмешкой. Слезы высохли: она была хладнокровна и тверда.

– Но, батюшка, я же должна слушаться мачеху.

– Тогда отправляйся и прими обеты.

Вася засмеялась.

– Ей надо, чтобы меня не стало – умру я или уйду в монастырь, ей не важно. Ну, так я сделаю то, что по нраву и мне, и ей.

– Забудь свое глупое безумство. Ты принесешь обеты. Будет по воле Господа, а Он пожелал именно этого.

– Разве? – отозвалась Василиса. – А вы возвещаете его волю, надо полагать. Ну, так мне дали выбор, и я его сделаю.

Она повернулась к лесу.

– Нет, не сделаешь! – заявил Константин, и в его голосе было нечто, заставившее Васю резко повернуться.

Из теней вышли двое мужиков.

– Отведите ее на ночь в церковь и свяжите ей руки, – приказал Константин, не отводя от Васи глаз. – Она уедет на рассвете.

Вася тут же бросилась бежать, однако мужики были всего в трех шагах, и они были очень сильные. Один из них выбросил вперед руку и поймал полу ее шубы. Она споткнулась, шлепнулась и покатилась, пытаясь ударить, паникуя. Мужик навалился на нее, прижал к земле. Снег холодил ей шею. Она ощутила на запястьях шершавую ледяную веревку.

Василиса заставила себя обмякнуть, словно лишившись от испуга чувств. Мужику было привычнее связывать убитых животных, чтобы их нести: он чуть разжал руки, возясь с веревкой. Вася услышала приближающиеся шаги священника и второго мужика.

Тут она резко дернулась и с бессловесным воплем ткнула пальцами в глаза своего преследователя. Он отшатнулся. Она вывернулась из-под него, вскочила на ноги и побежала так, как еще никогда в жизни не бегала. Позади нее раздались крики, шумное дыхание, топот. Однако она не позволит себя снова поймать. Никогда.

Она все бежала и бежала, не останавливаясь, пока ее не поглотили лесные тени.

* * *

Ясная ночь освещала плотно слежавшийся снег. Вася вбежала в лес, избитая, задыхающаяся. Распахнувшаяся шуба развевалась. От деревни послышались крики. Ее следы были хорошо видны на нетронутом снегу, так что надеяться можно было только на скорость. Она стремительно перебегала от одной тени к другой, пока крики не стали стихать, а потом и вовсе смолкли.

«Они не решатся пойти следом, – подумала Вася. – Они боятся ночного леса. – И уже мрачнее: – И правильно делают».

Ее дыхание стало выравниваться. Она пошла дальше по лесу, стараясь не думать о горечи потерь и страхе. Она прислушалась и громко крикнула, но кругом было тихо. Леший не отозвался. Русалка спала и видела сны о лете. Даже ветер не шевелил деревья.

Время шло. Она не могла сказать, сколько уже так шла. Лес стал гуще, скрывая звезды. Луна поднялась выше и отбрасывала тени, а потом набежали облака и погрузили лес в темноту. Вася шла, пока у нее не начали слипаться глаза, но жуткая боязнь заснуть помогла ей снова взбодриться. Она поворачивала то на север, то на восток, то снова на юг.

Ночь все тянулась. Вася шла и дрожала. У нее стучали зубы. Пальцы ног начали неметь, несмотря на теплые валенки. У нее еще была слабая надежда на то, что в лесу найдется какая-то помощь. Какая-то судьба… какое-то волшебство. Она надеялась на появление жар-птицы, или златогривой кобылицы, или ворона, который на самом деле окажется князем… «Глупышка, еще веришь в сказки!» Зимнему лесу не было дела до мужчин и женщин, черти зимой спали, а князя-ворона просто не существовало.

«Ну, так умри. Все лучше, чем монастырь».

Но Васе все-таки не хотелось в это поверить. Она была юной, в ее жилах текла горячая кровь. Она не могла заставить себя лечь в снег.

Вася ковыляла дальше, но постепенно слабела. Она боялась, что силы ее истощатся. Ее пугали коченеющие руки, холодные губы.

В самый темный час ночи Вася остановилась и посмотрела назад. Анна Ивановна будет издеваться над ней, если она вернется. Ее свяжут, словно олениху, запрут в церкви и отправят в монастырь. Но ей не хотелось умирать, и она очень сильно замерзла.

Тут Вася всмотрелась в деревья вокруг и поняла, что не знает, где оказалась.

Ну и что. Она вернется по своим следам, туда, откуда пришла. Она снова обернулась.

Ее следы исчезли.

Вася подавила всплеск ужаса. Она не заблудилась. Она не могла заблудиться!

Она повернула на север. Снег скрипел под усталыми ногами. Ее снова начали манить сугробы. Конечно же, ей можно прилечь. Только на минуточку…

Темная тень воздвиглась перед ней: дерево. Корявое, невообразимо огромное. Смутное воспоминание пробилось сквозь туман в голове. Ей вспомнилась заблудившаяся девочка, громадный дуб и одноглазый спящий. Она вспомнила давний кошмар. Кроме дерева она уже ничего не видела. «Подойти ближе? Бежать прочь?»

Она слишком замерзла, чтобы повернуть обратно.

И тут она услышала плач.

Вася остановилась, почти не дыша. Стоило ей замереть, и звук тоже прекратился. Однако, когда она снова пошла, плач последовал за ней. Бледная луна вышла из-за туч и начертила на снегу странные узоры.

Вот: какой-то белый проблеск между деревьями. Вася пошла быстрее, неуклюже переставляя онемевшие ноги. Она не сможет убежать обратно домой, не сможет надеяться на поддержку от вазилы. Ее отвага затухала, словно догорающая свеча. Дерево словно заполнило собой весь мир.

«Иди сюда, – выдохнул тихий голос. – Подойди ближе».

Скрип! У нее за спиной – чей-то шаг. Вася быстро обернулась. Никого. Но когда она двинулась дальше, чужие шаги не отставали.

До корявого дуба оставалось шагов двадцать. Шаги приблизились. Стало трудно думать. Дерево заполняло собой все. «Ближе». Словно ребенок в кошмарном сне Вася не смела оборачиваться.

Шаги у нее за спиной перешли на бег, а потом раздался пронзительный сухой визг. Вася тоже побежала, тратя последние силы. Фигура в лохмотьях возникла перед ней под деревом, протянув руку. Единственный глаз горел жадным торжеством.

«Я первым тебя нашел».