– Что там? – шепотом спросила Ирина.

– Ничего, Иринка, – отрезала Вася. – Спи.

Она заплакала, но Ирине этого не было видно.

Вася снова забралась в постель и крепко обняла сестру. Ирина больше ничего не говорила, но еще долго дрожала. Когда сестра, наконец, заснула, Вася осторожно расцепила ее руки. Слезы у нее высохли, лицо было полно решимости. Она прошла на кухню.

– По-моему, если ты исчезнешь, мы все умрем, – призналась она домовому. – Мертвецы встали.

Домовой высунул из печи усталую голову.

– Я буду их отгонять, покуда могу, – пообещал он. – Посиди со мной сегодня. Когда ты рядом, у меня больше сил.

* * *

Три ночи Петр не возвращался, и Вася оставалась в доме и сторожила его вместе с домовым. В первую ночь ей вроде бы слышался плач, но к дому никто не приближался. Во вторую ночь царила полная тишина, и Васе смертельно хотелось заснуть.

На третий день она решилась просить Алешу сторожить вместе с ней. В тот вечер кровавый закат быстро померк, сменившись синими тенями и молчанием.

Домочадцы задержались на кухне: спальни казались ужасно холодными и далекими. Алеша при свете углей точил свое копье. Листообразный наконечник отбрасывал тусклые блики.

Огонь почти догорел, и кухню наполнила красная полумгла, как вдруг за дверью раздался протяжный тихий вой. Ирина сжалась у печки. Анна вязала, но всем было видно, что она покрылась испариной и дрожит. Отец Константин так широко открыл глаза, что вокруг всей радужки появился белок: он негромко шептал молитвы.

Послышались шаркающие шаги. Они становились все ближе и ближе. А потом голос заставил окно задрожать.

– Здесь темно, – сказал голос. – Мне холодно. Откройте дверь. Откройте.

А потом – стук в дверь.

Тук. Тук. Тук.

Вася встала.

Алеша стиснул древко копья.

Василиса подошла к двери. У нее отчаянно колотилось сердце. Домовой сопровождал ее, стиснув зубы.

– Нет, – вымолвила Вася, с трудом двигая онемевшими губами. Она снова впилась ногтями в пораненную руку и прижала окровавленную ладонь к двери. – Извини. Дом только для живых.

Тварь по ту сторону двери взвыла. Ирина уткнулась головой матери в колени. Алеша вскочил, поднимая копье. Однако шарканье возобновилось и затихло вдали.

А потом раздался визг перепуганных насмерть коней.

Не задумываясь, Вася распахнула дверь, не обращая внимания сразу на четыре вопля.

– Бес! – вопила Анна. – Она его впустит!

Вася уже выскочила за дверь. Белая фигура пронеслась между лошадьми, расшвыривая их, словно мякину. Однако один конь слишком замешкался. Белая фигура впилась животному в горло и повалила на снег. Вася с криком мчалась вперед, забыв свой страх. Нежить подняла голову и зашипела, и ей на лицо упала полоса лунного света.

– Нет! – ахнула Вася, останавливаясь. – Ох, нет, нет! Дуня! Дуня…

– Вася, – прошепелявила тварь. Голос был хриплым сипеньем упыря, но это все-таки был Дунин голос. – Вася.

Это была она, и не она. Это был ее облик, форма и саван. Однако нос обвис, губы провалились. Глаза превратились в горящие провалы, рот – в черную яму. Кровь свернулась на подбородке, носу и щеках.

Вася собралась с духом. Подвеска холодно горела у нее на груди, и она взялась за нее здоровой рукой. Ночь пахла горячей кровью и могильным тленом. Ей показалось, что рядом стоит черная фигура, но она не стала оглядываться и проверять.

– Дуня, – снова сказала Вася, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Уходи. Ты уже сотворила здесь достаточно зла.

Дуня прижала руку ко рту. Ее пустые глазницы наполнились слезами, но при этом она оскалила зубы. Дуня качалась и тряслась, кусая губу. Казалось даже, что она хочет заговорить. Она с рычанием двинулась вперед, и Вася попятилась, уже ощущая ее зубы на своем горле. Но тут упырица завопила, отшатнулась и по-собачьи понеслась к лесу.

Вася провожала ее взглядом, пока она не растворилась в лунном свете.

У Васиных ног хрипло дышали. Это был последний отпрыск Мыши, еще совсем молодой конек. Она упала рядом с ним на колени. У жеребенка было разодрано горло. Вася прижала ладони к ране, но черный поток продолжал струиться. Она ощутила смерть спазмом в животе. Из конюшни донесся горестный крик вазилы.

– Нет! – прошептала Вася. – Пожалуйста, нет!

Жеребенок не шевелился. Черный поток бежал все медленнее.

Белая кобылица выступила из темноты и очень бережно прижалась носом к мертвому коню. Вася ощутила у себя на шее теплое лошадиное дыхание, но когда оглянулась, то увидела только звездный свет.

Отчаяние и усталость были подобны черному потоку, подобны конской крови у нее на руках, и они поглотили Васю без остатка. Она обнимала коченеющую, измазанную кровью голову жеребенка и плакала.

* * *

Когда Алеша вернулся на кухню, время было позднее, и всем уже давно пора было разойтись по постелям. Лицо у него посерело, одежда была забрызгана кровью.

– Одна из лошадей мертва, – тяжело бросил он. – Ей вырвали горло. Вася сегодня ночует на конюшне. Я ее отговорить не смог.

– Но она же замерзнет! Она умрет! – воскликнула Ирина.

Алеша чуть улыбнулся.

– Только не Вася. Попробуй сама с ней поспорить, Иринка.

Ирина сжала губы, отложила штопку и пошла ставить в печь глиняный горшок. Никто толком не понял, что она задумала, пока она не выложила оттуда топленое молоко, смешанное с застывшей кашей. Взяв миску, она пошла к дверям.

– Ирина, вернись! – крикнула Анна.

Алеша точно знал, что Ирина ни разу в жизни не шла поперек материнского слова. Однако на этот раз девочка молча шагнула за порог. Алеша выругался и пошел за ней. «Отец был прав, – мрачно подумал он. – Сестер нельзя оставлять одних».

Было морозно, двор пропах кровью. Жеребенок так и остался лежать там, где упал. Труп за ночь промерзнет, но разделать его можно будет и завтра днем. Когда Алеша с Ириной вошли в конюшню, им показалось, что она пуста.

– Вася! – позвал Алеша.

Его охватил страх. Что если…

– Я здесь, Лешка, – сказала Вася.

Она вышла из денника Мыши, неслышно, словно кошка. Ирина тоненько ойкнула и чуть не выронила свою ношу.

– С тобой все хорошо, Васочка? – дрожащим голоском спросила она.

Они не могли разглядеть Васиного лица, только бледное пятно под темными волосами.

– Достаточно хорошо, птичка, – хрипло ответила она.

– Лешка говорит, что ты сегодня проведешь ночь на конюшне, – сказала Ирина.

– Да, – ответила Вася, явно делая над собой усилие. – Придется. Вазиле страшно.