– По поводу Свода можете не беспокоиться, – отрапортовал я устало. – Его больше нет. Если вам нужны имена, проверьте списочный состав участников вашего шабаша. – Подбирать корректные слова я не собирался: не то состояние и настроение. – Кто отсутствует, те и преступники. По моим оценкам, человек пятнадцать.

– Мы проверим. – Голос Станислава был бесцветным, словно у робота. А струны говорили, что ему хочется побыстрее завершить свою миссию и уйти. – Насчет Свода. Мы почувствовали, что энергетическое образование исчезло. Произошло что-то вроде небольшого катаклизма. Как вы это сделали?

– Секрет фирмы, – отрезал я, давая понять, что больше откровенничать на эту тему не собираюсь. Вы мне не помогаете, и я вам больше не буду. – Что с двоедушниками?

– Двое уничтожены, а трое ушли. Через зеркало в той комнатенке, где вы сидели, и второй слой Изнанки. Я хочу, чтобы вы поняли: на этом наше сотрудничество заканчивается. Продолжения не будет. Заводить таких врагов вовсе не в интересах ковена.

– Мне кажется, вы их уже завели.

– Они напали на нашей территории, – вмешалась в разговор Наталья. – Мы имели право защищаться.

– Полагаете, это будет принято во внимание? – приподнял правую бровь я.

– В любом случае на этом все! – отрезала ведьма. – Помогать вам дальше – значит напрашиваться на серьезные неприятности.

Я улыбнулся. Улыбка, подозреваю, получилась кривой и походила на оскал. Вкупе с продолжающимся кровотечением, которое я и не пытался больше остановить, впечатление она производила соответствующее.

– Стало быть, вы знаете, с кем имеете дело?

– Не знаем, – скривился Станислав.

– И знать не хотим! – поспешно добавила Наталья, словно опасаясь, что ее коллега даст слабину и согласится помочь мне в поисках родственницы. – Это ваши проблемы, арфист, и ковен не имеет к ним никакого отношения.

Зашибись! Ну и пошли в пень, раз так! Только расплатитесь сначала!

– Ваше право, – пожал плечами я. – Вы ведь за этим пришли?

Я достал из сумки черную папку и протянул им. Ведьма схватила ее с какой-то жадной поспешностью, а струны Станислава выдали тональность легкого смущения и чувства вины. Но только струны.

– Не думайте, что мы не благодарны вам за решение нашей проблемы, – произнес он.

– Тогда как насчет моего гонорара?

Станислав кивнул.

– Мы привели целителя. – Он открыл дверь на лестницу и позвал: – Таня!

В квартиру зашла миниатюрная крепенькая шатенка чуть моложе тридцати.

– Татьяна – лучшая в этой специализации из всех, кто у нас есть, – отрекомендовал ее ведьмак, а серебристая и палевая струны девушки сообщили мне, что так оно и есть. – Если кто и справится с вашим недугом, то только она. Полагаю, на этом мы в расчете.

– В расчете. – Я кивнул, капнув кровью на разбитую Ладину чашку, и внутренне вздрогнул: это показалось мне очень плохим предзнаменованием.

– Тогда прощайте, господин Кульчий.

Я снова оскалился в ответ:

– Вы так уверены, что мы больше не увидимся?

– Вряд ли увидимся, – тяжело уронил ведьмак. – Разве что вам очень сильно повезет.

С этими словами он отвернулся и вышел на лестницу. Наталья ограничилась молчаливым кивком и последовала за ним, оставив нас с целительницей наедине. Ох уж мне эти похоронные пророчества! Вам верить, так и целитель не нужен – зачем? Небось, уже и дату поминок назначили? Я поймал выжидательный взгляд Татьяны.

– Один звонок, ладно? И потом приступим. У меня двоюродная сестра пропала.

– Конечно-конечно.

Я набрал в своем списке контактов самый популярный номер:

– Саша, мне очень нужна твоя помощь…

Санкт-Петербург. 8 августа 2016 года

Эти три недели прошли непривычно тихо. Не затишье даже, а полный штиль. После бешеного темпа и жутких стрессов первой половины июля я, казалось, впал в летаргию. И мир вокруг тоже – не происходило ничего от слова совсем. Возможно, причина в исчезновении Дарьи. Пробуждающая применила свой любимый трюк – оказалась вне зоны доступа. И сама, естественно, не звонила. Поначалу, после битвы в моей квартире, я даже радовался этому. Я только что чуть не погиб, пребывал в ужасном состоянии физически и психологически и хотел лишь одного: чтобы все оставили меня в покое и свалили куда-нибудь километров за пятьсот от меня. Хотел только лежать, спать и ничего не делать.

Но такое состояние долго не длится. Человек самой своей природой не приспособлен к безделью. Физически я отошел через три дня, и в голове стали крутиться разные мысли: где там Дарья, все ли с ней в порядке, сдержала ли она слово и убила ли эту мразь, Полтавского, удалось ли ей предварительно у него узнать хоть что-то полезное, а если удалось, то что.

Вот какого черта так исчезать?! Неужели не понимает, что я извожусь тут в неизвестности?! Хоть бы как-то дала о себе знать! На нее что, охота идет? Из-за того, что мы сотворили с Полтавским? Но почему только на нее? По идее, должны были и меня дичью объявить. Неужели она все устроила так, чтобы лишь самой оказаться замешанной в этой истории? Чтобы на меня не пала и тень подозрения? Тогда понятно, чего она скрывается и почему не выходит на связь. Но мне-то от этого не легче!

К середине второй недели эта стадия закончилась. Не то чтобы я совсем перестал волноваться по всем этим поводам, а просто перегорел. Невозможно вечно изводить себя – или сойдешь с ума, или сработает психологический предохранитель, и ты перестанешь принимать все так близко к сердцу, перейдя в фазу: «не знаю, ну и ладно – нашим легче». А в самом деле, какой смысл волноваться о том, на что ты никак не можешь повлиять?

Это касалось всего, в том числе и жуткой легенды о Несущем Тишину в образе паука, которого я видел на втором слое Изнанки. Сначала он мне еще снился в кошмарах, а потом и это впечатление потускнело. Раз ничего не происходит, значит, угроза отодвинулась. Особенно если исходить из предположения, что именно я своими активными действиями против двоедушников мостил демону дорогу в наш мир. Сейчас-то я ничего не делаю, вот и тишина. Так может, это и хорошо? Может, так и надо? Идеологически обоснованное бездействие.

Я занялся своей редакторской работой, потому что надо же что-то делать, в конце концов! И потому что деньги имеют свойство кончаться. Иногда даже раньше, чем начинают начинаться. До завтрака и после ужина каждый день я совершал прогулки – это меня успокаивало, – а с девяти утра до восьми вечера вкалывал. Без выходных – так оно даже лучше. Меньше времени для всяких пустопорожних мыслей. Материальное положение, опять же, немного поправил – сплошные плюсы. И как-то очень органично я уже начал вписываться в эту новую спокойную жизнь простого обывателя, без магических треволнений и стрессов, без экскурсий на Изнанку и периодических спасаний собственной жизни. И в том, что раньше казалось мне скукой смертной, я начал находить своеобразную прелесть. Да же струны чужие слушал вполуха и не пытался анализировать. Ну разве что иногда, совсем уж от безделья и чтобы худо-бедно поддерживать квалификацию. Например, когда сидел на скамеечке у адмиралтейского фонтана или в Летнем саду, или стоял у парапета на одной из набережных Невы.