Гибель печенегов ошеломила венгров, русов и болгар. Однако они успели приготовиться к сражению и встретили ромеев во всеоружии. Скилица сообщает, что первый удар по наступавшему войску Варды Склира нанесла конница «варваров», вероятно, состоявшая в основном из венгров. Натиск был отражен, и всадники укрылись среди пеших воинов. Когда оба войска сошлись, исход битвы долгое время был неопределенным. Перевес в пользу ромеев ясно обозначился, только когда был убит «некий скиф» (венгр? рус? печенег? болгарин?), «гордившийся размерами тела и неустрашимостью души». «Оторвавшись от остальных», он напал на самого Варду Склира, «который объезжал и воодушевлял строй воинов», и ударил его мечом по шлему. «Но меч соскользнул, удар оказался безуспешным, а магистр также ударил врага по шлему. Тяжесть руки и закалка железа придали его удару такую силу, что скиф целиком был разрублен на две части. Патрикий Константин, брат магистра, спеша к нему на выручку, пытался нанести удар по голове другому скифу, который хотел прийти на помощь первому и дерзко устремился на Варду; скиф, однако, уклонился в сторону, и Константин, промахнувшись, обрушил меч на шею коня и отделил его голову от туловища; скиф упал, а Константин соскочил с коня и, ухватив рукой бороду врага, заколол его. Этот подвиг возбудил отвагу ромеев и увеличил их храбрость, скифы же были охвачены страхом и ужасом. Вскоре силы оставили их, и они показали спины, обратившись в позорное и беспорядочное бегство». Спастись удалось немногим.

Рассказ Льва Диакона об этой битве несколько отличается в деталях. Иоанн Алакас не заманивает неприятеля, а только производит разведку, но перед началом сражения Варда Склир все-таки организует для «скифов» подвох, выставив на поле боя лишь часть своей армии. Большинство же своих воинов он спрятал «в лесах». По трубному звуку они должны были «выскочить из засады» и решить исход сражения в пользу ромеев. Во время сражения к магистру действительно подскакал «какой-то скиф, кичась своей силой и могучестью тела», и нанес неудачный удар по шлему византийского полководца. Но вот убил его не сам Варда, а его юный брат-богатырь. Именно у коня этого «скифа» Константин отрубил голову, а затем он заколол и самого воина. Исход битвы долго был неясен, и только когда по условному сигналу из леса вышла находившаяся в засаде фаланга ромеев и ударила «скифам» в тыл, те побежали. (Как мы видели, в описании Скилицы, хитрость Варды Склира с засадой была использована ромеями в самом начале сражения и погубила одних печенегов.) Когда началось бегство неприятеля, один из них, «какой-то знатный скиф, превосходивший прочих воинов большим ростом и блеском доспехов, двигаясь по пространству между двумя войсками, стал возбуждать в своих соратниках мужество. К нему подскакал Варда Склир и так ударил его по голове, что меч проник до пояса; шлем не мог защитить скифа, панцирь не выдержал силы руки и разящего действия меча. Тот свалился на землю, разрубленный надвое; ромеи приободрились и огласили воздух радостными криками. Скифы пришли в ужас от этого поразительного, сверхъестественного удара; они завопили, сломали свой строй и обратились в бегство. До позднего вечера ромеи преследовали их и беспощадно истребляли». Результаты этого «беспощадного истребления» выглядят у обоих византийских историков весьма впечатляющими. Лев Диакон считал, что под Аркадиополем погибло более двадцати тысяч «скифов», а у ромеев было убито пятьдесят человек (!), «много было ранено и еще больше пало коней». И это притом что успех в битве долго не приходил ни к одной из сторон! Впрочем, Льва Диакона оставил далеко позади Скилица. В своей хронике он «положил» на поле боя все 308 тысяч «варваров» («совсем немногие спаслись»); ромеи же «потеряли в сражении 25 человек убитыми, но ранены были почти все».

Греческие хронисты описывали русско-византийскую войну исключительно с собственных позиций. В том же духе поют славу Святославу и наши летописцы на страницах «Повести временных лет», где, как отмечалось выше, после победы над греками в некой «жестокой сече» князь развивает успешное наступление на Царьград, «воюя и разбивая города, что стоят и доныне пусты». Отмечу, что некоторые исследователи, ссылаясь на «недостоверность» описаний сражения, данных Львом Диаконом и Скилицей (фантастические цифры численности русов и потерь ромеев, путаница в деталях и т. д.), предпринимали попытки отождествить битву под Аркадиополем с той, что описана в летописи. Разумеется, с летописным же результатом. Однако если довериться летописи, то возникает вопрос: почему же русы и их союзники, якобы разгромившие войска Варды Склира, не дошли до Константинополя и не опустошили его окрестностей? Ответ тоже находят в летописном тексте. Сообщается же там следующее. Узнав об успехах Святослава, «созвал царь бояр своих в палату и сказал им: „Что нам делать, не можем противостоять ему?“ И сказали ему бояре: „Пошли к нему дары, испытаем его, любит ли он золото и паволоки“. И послал к нему золото и паволоки, и мудрого мужа, наказавши ему: „Следи за его взором, лицом и мыслями!“ Он же взял дары и пришел к Святославу. И поведали Святославу, что пришли греки с поклоном, и сказал Святослав: „Ведите их сюда“. Войдя, они поклонились ему и положили перед ним золото и паволоки. И сказал Святослав своим отрокам, не глядя на дары: „Уберите“. Греки же вернулись к царю, и созвал царь бояр. Посланные же сказали: „Пришли мы к нему и поднесли дары, а он и не взглянул на них – приказал унести“. И сказал один: „Испытай его еще раз: пошли ему оружие“. Они же послушали его и послали ему меч и другое оружие, и поднесли ему. Он же взял и стал царя хвалить, посылая ему любовь и благодарность. Снова вернулись посланные к царю и рассказали ему всё, как было. И сказали бояре: „Лют будет муж этот, ибо богатством пренебрегает, а оружие берет. Плати ему дань“.

И послал к нему царь, говоря: „Не ходи к столице, но возьми дань, какую хочешь“. Ибо лишь немного не дошел он до Царьграда. И дали ему дань. Он же брал и на убитых, говоря: „Возьмет за убитого род его“. Взял же и даров много и возвратился в Переяславец со славою великою. Увидев же, что мало у него дружины, сказал себе: „Как бы не погубили коварством и дружину мою и меня“. Так как многие были убиты в боях. И сказал: „Пойду на Русь, приведу больше дружины“».

Летописец считает, что больше столкновений между русами и греками не происходило; они подписали мир, и Святослав отправился в Киев. Авторы, присуждающие победу в битве под Аркадиополем нашему князю, думают, что какое-то мирное соглашение между русами и напуганными ромеями действительно было подписано и только оно и помешало Святославу дойти до Константинополя. Между тем в реальности сражением во Фракии война не закончилась. Приведенный летописный текст имеет все тот же фольклорный характер. Фольклорный источник заметен и в истории соблазнения Святослава дарами, в которой князь представлен в уже привычном образе бессребреника.

Первое, что необходимо отметить, соотнося данные русских и византийских источников о русско-византийской войне, – летописец в своем рассказе о битве Святослава с греками дает описание не конкретного события, а некое обобщенное видение всей войны. Святослав – единственный русский герой его повествования, этот герой не может не одержать победу, и он ее одерживает в единственной же битве. Как мы знаем, между русами и ромеями происходило не одно сражение, и усматривать в летописном рассказе битву именно близ Аркадиополя вряд ли правильно. Что касается летописного замечания о городах, стоящих «пустыми до сего дня», как бы подтверждающего сообщение о походе на Царьград, то оно столь же неконкретно. «Пустыми» стояли города и в Болгарии (тот же Филиппополь). О том, как виделась география этой страны летописцу, я уже говорил. К тому же во времена, когда составлялись русские летописи, земли болгар входили в состав Византийской империи, и потому понять, что имел в виду древнерусский книжник, практически невозможно. В сравнении с фольклорной версией, изложенной в летописи, византийские источники при всей их тенденциозности все-таки содержат относительно достоверное описание событий. Хотя, как к любому источнику, к ним нужно подходить критически, проверяя каждую деталь их рассказа.