— Тихо, я все придумал. Идем.

Он неслышно и легко поднялся, протянул мне руку и пошел в двери. Я, следуя за ним, размышляла совсем не о том, что собираюсь делать, а о том, что будет, если его мать вдруг проснется. Что она обо мне подумает? О том, что мы уже третий день спим рядом, я как-то не вспомнила.

Но Клэй, похоже, был в этом деле профессионалом, потому что он легко справился с побегом, прикрыл дверь и потащил меня уже к моей двери.

— Там кот спит. — Я так и не придумала ему имя.

— Разбудим, — расплылся в улыбке Клэй. — Давай ключи.

— Мм-м…

Ключи я, естественно, забыла в его комнате. Вернуться — спалиться. Сероглазый закатил глаза и сел возле замка. А через мгновение дверь щелкнула и впустила нас в темную и прохладную комнату.

Глаза еще не успели привыкнуть к смене освещения, а меня уже заключили в объятия и начали целовать. Осторожно так, почти нежно и жутко приятно.

— Не боишься? — фыркнула я, когда Клэй ненавязчиво подтолкнул меня к кровати. — Что я тебя опять привяжу?

— Я маме пожалуюсь! — смешно скривился Сероглазый.

— Я тоже! Ты меня потащил посреди ночи непонятно куда…

— Ну почему же непонятно? Очень даже понятно.

За всю жизнь это были первые часы, в которые я полностью расслабилась. В руках Клэя я таяла, отдыхала и наслаждалась шквалом эмоций. Не обошлось и без страха, но сложно бояться, когда рядом с тобой кто-то бесконечно родной и готовый брать всю ответственность на себя. Сложно вообще о чем-то думать, когда тебя так целуют.

Энергия требовала выхода и… выход она получила. Сложно оказалось быть с Клэем тихо. Но бесконечно легко находиться просто рядом, обнимать и чувствовать его дыхание.

В этот момент я решила: пусть все это останется эпизодом из моей жизни, пусть Клэй увлечется еще какой-нибудь девушкой, пусть хоть апокалипсис грянет, но эту ночь я в памяти сохраню.

К утру мы уже спокойно спали в его комнате. И, надеюсь, госпожа Сероглазая ничего не заподозрила. А то, что меня в процессе этого сна вполне крепко обнимали… да половина Лесного делала на нас ставки, что ж теперь?

Как и всегда, перед серьезным разговором я нервничала. Нервничала так сильно, что меня бесило буквально все: утренняя темнота за окном, зимний холод в библиотеке и говорливая компания за соседним столом. Последнее бесило так сильно, что я заплатила и заняла одну из индивидуальных кабинок, в которой, конечно, было тихо и спокойно.

Клэй с утра убежал рано, в лекарский дом, за справкой в академию, что он не прогулял почти неделю занятий, а болел. Я же позволила себе проспать урок Медного (чем ближе был момент нашего с ним разговора, тем чаще я прогуливала, кстати, приближая этот разговор). И ждала Клэя в библиотеке — он наверняка видел записку, которую я оставила.

Повторять свои ошибки я не стану и расскажу все сразу, чтобы потом не было взаимных претензий. Я собиралась с духом для этого разговора все то время, что Клэй болел, и вот, наконец, решилась.

Не то чтобы я боялась, будто Клэй резко бросит меня после в общем-то ничего не значащих признаний, но кто знает, как он отреагирует на всю мою историю?

Дверь резко открылась, и я вздрогнула. Сероглазый в свойственной ему манере, лениво и небрежно бросил на стол сверток с чем-то явно вкусненьким и уселся на соседнее место, хотя я предпочла бы, чтобы он сел напротив. Так проще разговаривать.

— Привет. — Меня поцеловали. Промахнулись, вместо шеи попали в ухо, так что стало щекотно.

— Выписали?

Вместо ответа Клэй потряс перед моим носом справкой.

— Все! — Я возвела глаза к небу. — Закончилось мое рабство. Больше, Клэй, я не буду вокруг тебя скакать.

— Ой ли? — рассмеялся он.

И опять полез целоваться.

— Подожди. Клэй, здесь нельзя целоваться, это библиотека!

Сероглазому было все равно, библиотека это, лекарский дом или его личная комната. Он дорвался до меня и готов был тискать круглосуточно. Правда, в образе дракона меня опасался, только тем и жила.

— Надо поговорить! — успела вставить я между поцелуями. — Это важно!

Клэй закатил глаза и, усадив меня к себе на колени, кажется, готов был внимать. Я на пару мгновений задумалась, а как такое вообще говорят?

— Знаешь, — начала я осторожно, — это кое-что о моем прошлом.

— Ты замужем?

— Нет.

— Жената?

— Что?!

Сероглазый заржал, как идиот, за что получил в лоб. Легонько так. И когда мне от прикосновения к нему перестанет становиться жарко?

— Меня зовут Виленея, — начала я. — Снежная.

С этого момента Клэй слушал очень внимательно.

Ничего нового я не сказала. Все та же набившая уже оскомину история о маме, Георге, кулоне. С той только разницей, что я не стала упоминать о нашем с Георгом… противостоянии. И о кулоне. Об этом я не была готова рассказать даже Клэю. Так что не такой уж страшной вышла моя история. Только с именем я соврала, да и то не сильно. Меня зовут Вил, и это имя останется со мной до конца жизни. Вил Инеевая — и никак иначе.

Или Вил Сероглазая… звучит? Или не звучит?

— И все? — улыбнулся Клэй. — Брось, Вил, по тебе сразу видно, что ты непростая. Ну и что? У каждого из нас есть прошлое, от которого хочется иногда сбежать. Я вот хотел сбежать от тебя в Подземный.

— Карл Медный мой отец, — выпалила я.

И чуть не свалилась, потому что Клэй от удивления разжал руки. Но, к счастью, вовремя спохватился. Я извернулась и посмотрела ему в лицо. Ничего сверхъестественного там не отразилось, но общий уровень шока был достаточно высок.

— Как вообще ты это выяснила? — спросил он.

— Мама никогда не скрывала его имени. Но интересоваться я начала уже после ее смерти. Сначала думала, приеду, расскажу все, попрошу помощи. А потом как-то сама справилась и…

Я вовремя одумалась и не стала говорить, что Медный вызывает у меня сомнения, но Клэй сам озвучил их:

— Мой отец его ненавидит. Они раньше дружили, а потом все, кончилась дружба. Сейчас друг друга гоняют, а уж если в суде столкнутся — кошмар! И что ты будешь делать? Расскажешь ему?

— Надо, — вздохнула я. — После бала, когда на каникулы уйдем, расскажу. Чтобы было время подумать и не видеться на лекциях.

— Ладно, леди-дракон, — хмыкнул Клэй.

И без видимых усилий пересадил меня к себе лицом.

Его палец прикоснулся к моим губам и скользнул ниже, обводя контур ключицы.

— Я не настолько впечатлен вашим темным прошлым, чтобы отказаться от идеи испортить настоящее прямо здесь.