В это время закончил играть Ян. К нему подошел Курт, поздравил друга с победой. Клаус, складывая фигурки обратно в коробку, прислушался к их разговору за соседней партой.

– Ну как, выиграл? Нет? Проиграл Клаусу? Ну, ты и валенок! – Ян был сильно удивлен.

Разобрать, что говорит Курт, не было возможности, так тихо он отвечал на расспросы товарища.

Тут к Андрею подошла Эмма:

– Как успехи?

– Нормально, победил, – скромно ответил он.

– Ты у Курта выиграл??? Молодчина, браво! Курт так-то неплохой игрок. Я тоже выиграла.

– А ты у кого?

– Я у Алисы. Но она неважно играет, в первый раз в этом году, как и ты, решила попробовать.

Они подошли к доске объявлений, чтобы посмотреть жеребьевку на следующие туры. Получалось, что с Яном Андрей должен быть сыграть в самый последний день. При этом Ян будет играть белыми. «Что ж, тем лучше, – подумал он, – можно изучить его дебютные предпочтения и хорошенько подготовиться». Он поинтересовался у Эммы, знает ли она, как Ян начинает партию за белых. Подруга сказала, что, насколько ей известно, Ян всегда первый ход делает на е2-е4, а если оппонент отвечает е7-е5, то играет испанскую партию. Пока этой информации было достаточно. План был следующим: хорошенько изучить испанку за черных и попытаться найти острые варианты продолжений. При таком лимите времени есть шанс, что противник не сможет найти верное продолжение в запутанной позиции.

Андрей был позитивно настроен, первая победа вселила в него уверенность. Проводив Эмму до дома, он вернулся в свое жилище с намерением после плавания сесть за шахматную теорию.

Тут в дверь вошла Анна и, склонив голову в своей неизменной белой кепке из парка Алейрон, быстро поднялась к себе в комнату. Андрей искоса на нее взглянул и заметил, как она отвернула от него заплаканное лицо. Он решил проследовать за ней в комнату. Приоткрыв дверь, заметил, что сестра лежит на кровати, уткнув лицо в подушку. Ее плечи нервно вздрагивали. Она плакала.

– Анна, ты плачешь? – задал он риторический вопрос.

Анна смолкла, вытерла слезы, намотав сопли на кулак, и повернулась к нему.

– Чего надо?

– К тебе опять этот брюнет пристает?

– Кто? Ты про Роберта, что ли? Нет, не пристает, а совсем наоборот. – И она замолкла, уставившись взглядом в одну точку.

Так и есть, она страдала оттого, что этот самый Роберт не обращает на нее никакого внимания. Помнится, когда он заступился за нее, брюнет говорил, что Анна сама подарила ему кепку, а потом они повздорили. Андрей решил развеселить сестренку.

– У меня есть знакомая бабулька, – начал он, – она какое хочешь зелье может сварить. Надо только принести ей необходимые ингредиенты для этой отравы. Приготовит такую чачу, что этот Роберт в тебе души чаять не будет.

Анна с недоверием, но вместе с тем и с интересом на него посмотрела.

– Записывай или запоминай, что тебе нужно будет достать, – решительно продолжал братик. – Свою фотографию, свою слезу в стеклянном флаконе, фотографию Роберта.

Андрей кинул на сестру испытующий взгляд. Она была вся внимание.

– У тебя есть фотография Роберта?

– Да, есть, – кивнула она.

– Еще понадобится его волос, лист или клочок бумаги, где он оставил свою подпись или просто написал какое-нибудь слово или текст.

Эти ингредиенты Анну не смутили. Либо они у нее уже были, либо она знала, как их можно достать.

– Ну и последнее, – он решил перейти к финальной части, – тебе нужно будет принести…

Анна уже не лежала на кровати, а заняла сидячее положение, чтобы удобнее было слушать брата.

– Нужно будет принести его правое ухо и безымянный палец с левой ноги.

Анна сначала уставилась на него непонимающим взглядом, потом до нее начало доходить, и она рассмеялась звонким смехом.

– Если будут проблемы с последними двумя ингредиентами, я с друзьями могу подсобить, – улыбнулся Клаус.

– Будете его держать, пока я буду отрезать пальцы?

– Можно и так, – согласился Андрей. – Ты не волнуйся, бабулька сказала, что у него потом все отрастет заново. Фирма гарантирует. Если не отрастет, то она вернет деньги за зелье.

– Ну конечно, как же иначе! Слушай, ты у меня, оказывается, такой фантазер!

– Просто не люблю, когда ты плачешь. Я за каждую пролитую тобой слезу готов в порошок стереть твоего обидчика.

– Спасибо, Клаус, но не надо в порошок. Ты сейчас в бассейн хотел?

– Да, собирался.

– А давай прямо сейчас, наперегонки, не переодеваясь!

– В одежде?

– Да! Что, слабо?

– Догоняй! – крикнул Клаус и рванул вниз, захлопнув дверь, чтобы задержать сестру на пару секунд.

Она нагнала его у бассейна и первая сиганула в воду головой вниз. Следом – Клаус, как был, в одежде и обуви. Погружаясь в воду, подумал, что хорошо бы было, если бы его браслет был водонепроницаемым. Вода в бассейне была уже не такая теплая, в нем так просто не поплескаешься для удовольствия. Намокшая одежда стесняла движения и тормозила скорость. Андрей никогда раньше не плавал в одежде, это был его первый опыт. До конца дорожки он доплыл не без труда. О спортивном развороте не могло быть и речи. Анна уже ждала его на финише.

– А ты стал легок на подъем, молодец! Раньше, чтобы уговорить тебя на подобные отчаянные поступки, не могло быть и речи.

Обратно они уже не поплыли. Выбрались из чаши, улыбаясь, посмотрели друг на друга.

– Анна, я все хотел у тебя спросить, – начал Андрей, – почему ты так ко мне… Почему ты раньше меня…

– Ненавидела? – закончила она мысль брата.

– Ну не совсем чтобы ненавидела, но что-то вроде того. – Он попытался смягчить терминологию.

– Давай называть вещи своими именами – я тебя ненавидела. Просто ты всегда был каким-то студнем, тестом бесформенным во всех сферах, кроме истерики. Поговорить или спросить не о чем было. Зато если поскандалить, то тут хлебом не корми, дай тебе волю, всех бы заморил своим нытьем и причитаниями. Мама всегда тебя жалела, а я крайней была, и мне доставалось на орехи. Ну, я тогда и решила, что лучше быть, чем слыть. Чтобы если и ругали и наказывали меня, то за дело, а не просто так. Веришь ли, я тебя придушить хотела. Жалела, что ты вообще на свет появился.

– Все так серьезно было?

– А ты не помнишь?

– Нет.

– Вспоминаю день, когда ты меня особенно разозлил. Мы пошли на прогулку, и мама купила всем по мороженому. Идем, наслаждаемся. Только я мороженое лишь пригубила, несколько раз лизнула и все. А ты на свою порцию накинулся, как дикарь, большими кусками глотал. Тут у Мари коса развязалась, и мама попросила меня ей заплести новую. Ты вызвался подержать мое мороженое. Пока я за сестрой ухаживала, ты мою порцию почти полностью слопал. Я когда увидела, начала возмущаться, а ты с невозмутимым видом отвечал, что ничего не ел, все так и было. Врал и не краснел. А мама, представляешь, тебе, а не мне поверила тогда, и в наказание купила вам с Мари еще по мороженому. Меня же оставила ни с чем. Я тогда была вне себя от несправедливости, разуверилась, что на этом свете есть правда. Этого тоже не помнишь?