— Привет всем! А чего я вам привез!.. — Дверь распахнулась, и в кабинет вошел сияющий Чубаристов. — Такое видели в начале весны?

Клава оторвала взгляд от дела и подняла голову. Улыбнулась одними губами и сказала:

— Одиннадцатое марта…

«Нет, не станет этот маньяк просто так менять свою схему. Должен быть для этого какой-то очень серьезный повод. Какой?»

Чубаристов внимательно посмотрел на Клавдию, даже провел перед ее глазами рукой. Та не отреагировала.

— Та-ак, понятно. Не спали, не ели, не жили… — Виктор аккуратно водрузил на стол огромную пахучую дыню. — И мне тут никто не рад. Самому, что ли, ее лопать?.. Ладно, выкладывай, что случилось? Эй, Клавдия! Это я, почтальон Печкин, принес тебе посылку с юга!

Клавдия уставилась на него так, словно и вправду только что заметила.

— Так чего там у тебя?

— А, Виктор… Много чего…

— Так серьезно? — Виктор сел на краешек стула и приготовился слушать.

— Дальше некуда, — тихо сказала Клава. — Как приятно пахнет твоя дынька.

Виктор долго молчал и наконец сказал:

— Покажи. Дай почитать.

— На. — Клава протянула ему папку. — Как там Сочи?

— Ночи очень темные, — ухмыльнулся он и углубился в первую страницу.

Нужно заметить, что простой смертный в правильно оформленном уголовном деле не поймет решительно ничего. Какие-то длинные нудные описи имущества, судебно-медицинские заключения, протоколы опроса свидетелей, которые по нескольку раз говорят одно и то же. Какие-то клочки бумаги с обрывками предложений, и фотографии, фотографии, фотографии. Разобрать ничего невозможно.

Зато любой профессиональный следователь читает все эти скучнейшие разрозненные сведения как настоящий детективный роман. Простая опись имущества сразу дает представление о человеке, о его работе, материальном положении, о его привычках. Заключения судебно-медицинских экспертов могут нарисовать почти всю, если не всю картину убийства. Не говоря уже о показаниях свидетелей. В этих, казалось бы, однообразных протоколах хороший следователь найдет массу нюансов. Его наметанный глаз выхватит такие мелочи, которым простой смертный никогда не придаст значения. Но в мелочах-то и кроется дьявол.

Бегло просмотрев дело, Чубаристов захлопнул папку и аккуратно, как бомбу замедленного действия, положил ее на стол перед Дежкиной.

— Ну и что ты об этом думаешь? — робко поинтересовалась Клава.

— Ничего хорошего. — Он вздохнул и достал из кармана складной нож. — Давай лучше дыню есть, а то мне на доклад к главному надо.

— Давай есть. — Клава отложила папку в сторону.

И все-таки что-то здесь не так. Ну казалось бы, что тут такого — убивал этот псих женщин, а потом вдруг переключился на мужика. Но все не так просто. Это как если бы нормальный мужчина всю жизнь спал с женщинами, а потом вдруг переключился на мужчину. Просто так не бывает. Или этот Марин как-то связан с его предыдущей жизнью, или маньяк уже вообще соскочил со всяких тормозов и скоро начнет убивать маленьких детей. Ну где же этот Кленов? Странно, когда он говорит, все кажется ясным и понятным. Но потом понимаешь, что ничего он не объяснил, и объяснить не может.

— На, попробуй. — Чубаристов поставил перед Клавой сочный медовый полумесяц и вышел, сказав: — Я к шефу. Через полчасика приду. Не знаю, может, попрошу его, чтобы подключил и меня к этому делу.

Как же, подключат его. Снимут с Гольфмана, с Долишвили и дадут заниматься этим призраком. Никогда.

Клава откусила кусочек дыни и приятная душистая сладость растеклась по языку. Сразу вспомнились отпуска в Батуми. Взморье, дельфинарий, дешевое домашнее вино, от которого становится так легко в голове, Максимка, который еще не выговаривал букву «р», как сейчас Витька. И Федор. Молодой, стройный, красивый. И влюбленный в нее по уши. Один раз он рано утром, когда Клава еще спала, накрывшись одной простыней, встал, сбегал на базар и принес целую сумку фруктов. Айву, огромные сливы, виноград, мягкие, просвечивающие груши. И дыню. Раза в полтора больше, чем эта. И сладкую-сладкую. Как его губы, которые целовали ее голые, бронзовые от загара плечи, пока она ела эту дыню, смеясь от щекотки. А он целовал ее и умолял, чтобы она не смеялась так громко, а то услышат соседи за фанерной перегородкой…

Клава вдруг поймала себя на том, что уже не думает о маньяке, что мысль стала вялой и рассеянной.

«Фу ты, глупость какая! Прекрати! Дел и так полно. И вообще, не думать о нем больше. Выкинуть из головы, вычеркнуть, вымарать и поставить большой жирный крест».

Клавдия уставилась в дело, но мысль все цеплялась за прошлое.

«А все-таки он подлец. Столько лет прожить вместе, и… А может, это из-за того, что начали жить по-человечески? Ведь он начал деньги в дом приносить, снова мужиком себя почувствовал…»

Где-то Клава читала, что у мужчин в этом возрасте наступает период так называемой половой зрелости, когда нужно себе доказать, что ты еще кое на что способен. Большинство измен у мужчин происходят именно в этот период. Читала, знала, даже подумывала иногда, но почему-то была уверена, что с ней этого не случится. Что вообще ничего с ней никогда не случится. Как те женщины, фотографии которых теперь покоятся в папке у нее на столе.

— Привет-привет. — Дверь распахнулась, и на пороге появился Кленов. — Как дела?

— У вас как? — Клава быстро вытерла глаза платком. — Есть что-нибудь?

Николай Николаевич посмотрел на ее заплаканное лицо и тут же перевел взгляд на дыню.

— О-о, какие у нас деликатесы. Кучеряво живем.

— Угощайтесь. — Клава протянула ему тарелку. — Чубаристов из Сочи привез. Вы с ним пока не знакомы?

— Пока нет. — Кленов отрезал себе здоровенный кусок и плюхнулся в кресло. — Значит, так, убитый этот Марин Юрий Яковлевич. Сорок восемь лет. Но это для вас не новость.

— Нет, не новость. — Клава улыбнулась.

— Разведен. Бывшая жена, Дышкова Галина Родионовна, вышла замуж вторично и уехала с мужем в Канаду. Так что это все отпадает.

— Вы мне лучше объясните, почему этот убийца вдруг на мужчин переключился? Это же какой-то абсурд.

— А вы не перебивайте. — Кленов облизал пальцы и бросил кожуру в мусорное ведро. — Путем сложных психоаналитических умозаключений я нашел ответ на этот неразрешимый вопрос. Марин был убит потому, что, возможно, в свое время являлся знакомым убитого.

— Как?! — Клава преувеличенно удивленно всплеснула руками. — Как вы догадались?! Неужели, кто бы мог подумать?!

— Я же говорю: путем сложных умозаключений, — подхватил Клавдин тон Коля. — Вы, конечно, знаете, что этот Марин одно время жил в Хабаровске. С семидесятого по восемьдесят второй год.

— А я уж и вправду поверила, что вы волшебник. — Клава разочарованно улыбнулась.