Все эпизоды, это очевидно, — члены одной последовательности. Сашка привык делать формулировки в терминах математики. Способы убийств — тождественны друг другу. Есть небольшие вариации в исполнении, но это, видимо, лишь следствие обстоятельств.

Мотив?

Если принять гипотезу Тихона, то все укладывается в стройную теорию с условным названием: «Устранение конкурентов». А вот кто является главным неизвестным? Это основной вопрос задачи. Как обычно, обозначим неизвестное — Х. Пока они, как точно заметил Тихон, вместо Х подставляли конкретные ответы: Павленко, армян, Ашота, Наташу, теперь Бориса, и смотрели, сходятся все условия в получившейся системе уравнений или нет. Часть уравнений сходилась, но остальные давали отрицательный результат.

Метод перебора — не самый эффективный способ решения. Так можно долго тыкаться по множеству возможных вариантов. Надо ограничить это множество. Ввести дополнительные условия и сократить количество уравнений. Для этого нужна новая информация.

Поток сознания вынес Сашку к неожиданному островку, и он догадался, какой информации ему не достает.

Пусть Заколов сейчас занят проверкой решения при условии Х=Борис, а он займется опросом одного очень важного свидетеля в институте, о котором мимоходом, не придав значения, упомянул Тихон.

Не откладывая дела в долгий ящик, Евтушенко устремился в институт. Проходя мимо гастронома «Юбилейный» он заметил удивительную картину. Из дверей один за другим выходили офицеры, неся в карманах, руках, и под мышками бутылки с пивом.

В продаже появилось пиво! Это бывает крайне редко. На обратном пути его может уже и не быть, нельзя упускать момент.

Евтушенко зашел в магазин, отстоял очередь и купил три бутылки. Можно было приобрести и больше, но авоськи у него не было, как потащишь? А ему еще в институт идти. Эх, взял бы сетку! Место она в кармане почти не занимает. А еще лучше, красивый полиэтиленовый пакет с надписью «Marlboro». Его Борис из Москвы привез. Здесь таких пакетов ни у кого нет.

Этикетки бутылка не имела. Название «Жигулевское» и дата производства были выдавлены на пробке. Сашка посмотрел на цифры. Если прибавить семь дней — срок годности, то получается сегодняшнее число, последний день реализации. Ух, ты, повезло! Не просроченное! Сашка поболтал бутылку и посмотрел на свет — маленький осадок уже появился. Наверное, из-за него и пустили в открытую продажу, а так бы еще неделю из-под полы торговали.

Евтушенко запихнул две бутылки в карманы брюк, оставшуюся пришлось нести в руке. Но не возвращаться же из-за них в общагу!

Вскоре он подошел к институту. На входе, в отличие от экзаменационных дней, дежурил только один солдат.

— Сюда нельзя, — буркнул рядовой и уставился на бутылку пива.

— Мне по делу. Важному! — попытался объяснить Сашка.

— Все равно нельзя! Такой приказ. — Военный продолжал смотреть на пиво.

— А кому можно?

— Только сотрудникам. Студенты завтра по спискам, а сегодня нельзя.

Мы еще не студенты, хотел поправить Сашка, но подумал, что такое сложное слово, как абитуриент, солдат вряд ли знает.

— Значит, только сотрудников? — Сашка поднял бутылку и посмотрел ее на свет солнца. Жидкость в светлой бутылке искрила янтарным блеском. Взгляд солдата поднялся вслед за Сашкиной рукой. — А тебе жарко, поди?

— А то! — сглотнул слюну солдат.

— И долго еще стоять?

— До закрытия.

— До семи?

— Угу.

— Долго… Пить хочешь?

— А то! — прошипел солдат пересохшим горлом.

— Уборщица внутри есть?

— Еще не выходила.

— Мне к ней надо. Подождать здесь, что ли, а пока пивка попить? — побалтывая бутылкой и любуясь на пену, сам себе задал вопрос Сашка.

Солдат сглотнул слюну, молча пялясь на бутылку. Евтушенко подумал, что если он сейчас начнет пить пиво, это будет смахивать на издевательство.

— Хочешь? — спросил Сашка, протягивая под нос рядовому заветную бутылку. У солдата дернулся кадык, он тихо кивнул. — Но мне надо пройти внутрь! — Солдат кивнул еще раз.

Сашка отдал бутылку и быстро прошмыгнул в дверь, неприятно удивленный тем, как дешево стоят обязанности военнослужащего на посту.

Когда Евтушенко подробно расспрашивал Заколова о последнем убийстве, тот упомянул, что видел в коридоре уборщицу. Вспомнил Тихон это не сразу, а только на второй день. Сразу после убийства, он успокаивал Наташу, вдобавок, сам был немного не в себе от увиденного, поэтому ничего милиции об этом не рассказал. Анализируя данные, Сашка нашел, что уборщица, возможно, что-то видела, и ее информация позволит сократить количество уравнений в сложной системе поиска убийцы.

Уборщицу он разыскал все там же под лестницей около двери в подвал, где встретил ее и в первый раз, когда, припав ухом, вслушивался в таинственные звуки. Сухонькая согнутая жизнью старушка сидела на ступеньках и смолила «Беломорину». В воздухе висел застоявшийся запах крутого табака.

— Тебе чё? — спросила она, увидев абитуриента.

— Я к вам, — Евтушенко застыл в неловкой позе, не зная, как лучше начать. — Помните тот день, когда в туалете нашли убитую девушку?

— А чё не помнить? Чай, не склерозная. Мне же потом пол отмывать пришлось. Все ушли, а мне отмывать. А ты чё, из милиции?

— Нет, я не из милиции, — не решился соврать Сашка, хотя полагал, что для дела, это было бы полезно. — Я дружил с ней… С той девушкой.

— Не из милиции. Ещё бы! Я сразу поняла. Слишком молод ты, милок, для милиции! — радостно сказала уборщица.

— Я хотел спросить. Вы не помните, кто входил в женский туалет последним, перед тем криком?

— Женский! Да какие они женщины — так, пацанки! Им до баб еще деток нарожать надо! — непонятно к чему грубо ляпнула уборщица.

— Убили же человека.

— Не все нам старым помирать, пусть и молодые попробуют, — отрезала уборщица и притушила окурок. — А ты чё, все расспрашиваешь, с какой такой целью? Ты ж не с милиции? Иль так сильно переживаешь?

Сашка присел рядом на ступеньку, понимая, что разговор не клеится. Одна бутылка высунулась из его кармана и шлепнулась о пол. Сашка подхватил ее, и посмотрел — не разбилась!

— Чё это у тебя? — заинтересовалась уборщица. — Никак пиво? Откупорь!

Сашка сдернул о край ступеньки крышку и протянул уборщице бутылку с выступившей из горлышка пеной. Та жадно сделала несколько глотков, обтерла ладонью растянувшиеся в улыбке сморщенные губы, и спросила:

— Сам будешь?

— Нет, не надо, — Сашка брезгливо покосился на обслюнявленное горлышко.

— На нет — и суда нет! — отчеканила уборщица. Старушка поставила бутылку между ног, выудила откуда-то из под синего халата пачку «Беломора» и снова смачно закурила.