– Прошу прощения. Заряд недолго держится, – Шара направилась к массивному, кое-как собранному генератору и подключила к нему рентгенограф.

Танос сжал кулаки. Кабинет лекаря за долгие годы почти не изменился – те же склянки и миски, те же знакомые инструменты.

– Что, ничего нельзя сделать? – прошептал он.

– У древних были… нет, не лекарства, а методы лечения. Радиация, химия. Эти знания давно утеряны, – Шара указала на генератор. – Я и диагноз-то смогла поставить только потому, что вы смогли починить просвечивающий прибор.

Танос сердито посмотрел на нее. Здравый смысл подсказывал, что вины Шары в болезни Масики нет, но какой она лекарь, если только и может, что беспомощно разводить руками?

– По крайней мере, вы все знаете, – сказала она.

Танос угрожающе двинулся на нее. Шара испугалась.

– Ты совсем недавно стала лекарем, – прорычал он. – Быть может, твоих навыков недостаточно.

Не отводя взгляда, Шара позвала мать.

На пороге появилась старая Хара. Она едва шевелила разбитыми артритом ногами, но взгляд ее был все так же ясен и проницателен, как в тот день, когда она помогла родиться сыну Таноса.

Шара объяснила матери суть проблемы. Та обошла комнату, остановившись перед подносом с инструментами. Осмотрела старые скальпели, зажимы, шприцы, взглянула на мерцающий экран рентгенографа. Затем, повернувшись к Таносу, она обвела все это руками и сказала:

– Больше у нас ничего нет.

Масика слабела с каждым днем, и ее поддерживало все племя. Если Таноса и детей не было дома, за ней присматривали соседи. Регулярно навещал ее и ушедший на покой Паган, принося еду и лекарства.

А’Ларс вырос высоким, скуластым. Однажды он встретил Таноса во дворе дома. Тот заметил, что сын плакал.

– Отец, – сказал А’Ларс, – чем я могу помочь?

Танос взглянул сыну в глаза, и впервые осознал, что тот вымахал выше него.

– Следи за посевами, – ответил Танос.

Он вошел в дом. Масика полудремала в гостиной, бормоча что-то невнятное. Танос остановился и подложил ей под голову подушку.

Масика тронула его за руку.

– Можешь выключить эти звонки? – она улыбнулась, будто бы рассказывала какую-то понятную только им двоим шутку.

В мастерской Танос собрал столько приборов отца Масики, сколько влезло в рюкзак. Тихо прокравшись мимо жены на обратном пути, он отправился в поля, к окраине фермы. Соседи еще не вышли на работу, даже на бойне было тихо. Никто не мог увидеть его здесь.

Он высыпал приборы на землю и почувствовал, как спину прострелило болью. «Мое тело стареет, – подумал он, приглаживая поредевшие волосы. – Оно ведь всего лишь человеческое. Слишком человеческое».

Он осмотрел приборы. Секстанты, компасы, телескопы, пробирки, счетчики кислотно-щелочного баланса. Похожий на наручные часы аппарат для измерения содержания в воздухе углекислого газа.

– Я смогу, – сказал себе он. – Я решу эту загадку.

Весь день и всю ночь он провел за опытами. А’Ларс отыскал его, но решил не беспокоить. Наутро Паган принес ему еды и молча поставил на землю. Занятый изучением почвы, Танос не обратил на него внимания.

В итоге он так и не узнал ничего действительно важного – лишь некоторые особенности движения небесных пластин и кое-что о генетических модификациях местных животных. Вельт оставался загадкой, мозаикой, в которой не хватало доброй половины фрагментов. Закрытой комнатой без окон и дверей.

Когда Танос вернулся, Масика ждала его, сидя на качелях.

– Я потерпел неудачу, – сказал он. – Нам отсюда не выбраться.

Масика улыбнулась ему. На ее лице появилось несколько свежих морщин, но улыбка была такой же озорной, как и прежде.

– Я и не… – Масика поморщилась от боли. – Я и не хочу отсюда выбираться.

Танос присел рядом с ней. В груди щемило. Он должен был оставаться сильным, должен был держаться ради Масики, но слишком устал и не мог найти нужных слов.

– Не грусти, – сказала Масика. – Лучше приготовь мне кролика…

Ее слова прервал приступ кашля. Танос легонько похлопал ее по спине, пока кашель не прекратился.

– Лучше чаю, – сказала она.

– Эта болезнь называется «рак», – сказал Танос. – Как я понимаю, среди вас ей никто не болел?

Лорак посмотрела на него с удивлением. Она больше не была маленькой девочкой; должно быть, ей было уже за сорок. В ее волосах уже появились седые пряди, а во рту, как и в детстве, недоставало нескольких зубов.

– Среди Народа, – уточнил Танос.

Они находились в доме на окраине деревни Апага. Стены были голыми, на одиноком столе стояло несколько чашек. Лорак с небольшой группой соплеменников пришла сюда в рамках культурного обмена. Ее пригласил Танос, зная, что она с детства интересовалась бытом Апага.

– Я… – Лорак запнулась. – Я никогда не слышала слова «рак», это правда.

– Народ ведь питается только овощами и травами?

Лорак кивнула.

Открылась дверь. На пороге появилась Хетер, дочь Таноса.

– Ой, – сказала она. – Отец?

Хетер покосилась обратно на дверь, словно желая сбежать.

Танос нахмурился. Чем хуже становилось Масике, тем отстраненнее вела себя дочь. Она редко навещала мать и вовсе не разговаривала с отцом.

– Хетер часто сюда наведывается, – сказала Лорак. – Мы с ней много общаемся.

Хетер потупила взгляд. Она была подростком – сложный, переходный возраст, когда ты уже не ребенок, но еще и не взрослый. Фигурой она уже напоминала мать.

– Лорак – моя давняя подруга, – объяснил Танос, пусть Хетер и так это знала. – Когда я оказался на Вельте, она была первой, кого я встретил.

Лорак улыбнулась.

– Да уж, тогда он еще грезил завоеваниями.

– Народ, – Танос шагнул к Хетер, – придерживается другой диеты, их питание отличается от нашего. Я подумал, что это могло защитить их от определенных болезней.

Не поднимая головы, Хетер кивнула. Уходить она передумала.

Танос обратился к Лорак:

– Может, твоему отцу известно больше? Я, правда, не заметил в обменных списках его имени.

– Он умер в прошлом году.

– Не знал. Мои соболезнования.

Танос вспомнил худощавого светловолосого мужчину, который много лет назад принял его в деревне Народа. Тогда Морак казался ему глупым, наивным. Теперь же Танос чувствовал сожаление. Ему стоило познакомиться с ним ближе.

– У него была гниль, – объяснила Лорак. – Она сожрала его изнутри.

– Ох, – только и смог ответить Танос. – Ох.