* * *

Через минуту стало ясно, что никуда они сворачивать не собираются. Миновав поворот, колонна вырулила на дорогу, ведущую прямиком к нашему дому, и заметно прибавила скорость.

– Валим! – скомандовал Федя, бросаясь вниз.

Ну что вам сказать...

Зря мы ждали!

Пока спустились вниз, пока выехали через ворота кормой вперед – на маневры времени уже не оставалось, – колонна успела приблизиться на фатально короткую дистанцию.

– Ходу, ходу, ходу!!! – как заклинание повторял Федя. – Давай, родимая, выноси!!!

«Родимая» между тем вела себя как вальяжная барыня: мир дежурно вдарил по тормозам, все вокруг поплыло и загустело, и я буквально чувствовал, как нехотя щелкают шестерни в коробке передач, медленно и печально переключаясь с задней скорости на нейтраль, потом на первую...

Мы стартовали не просто с нуля, а даже с минуса – и теперь уже всем было отчетливо понятно, что не успеет «родимая» набрать разгон и оторваться, не вынести ей нас на спасительную дистанцию.

Вражья колонна стремительно приближалась – где-то на половине разгона нас догнал массивный внедорожник, идущий флагманом далеко впереди остальных машин, и с разбегу долбанул в задницу.

От удара «Фольксваген» швырнуло влево, резко разворачивая на сто восемьдесят градусов, мы перелетели через неглубокую канаву и с размаху впечатались правым бортом в забор, провалившись обоими левыми колесами в какую-то узкую траншею.

– На выход! – скомандовал Федя, вываливаясь из машины и изготавливаясь за капотом. – Бегом в дом! Дим, магазины из бардачка возьми!

– Угу...

А я вовсю плавал, и уже не по причине гормонального передоза, а ввиду контузии – приложился головой об стойку и пробил насквозь щеку своими же персональными зубами. Удар был мощным, если бы мы просто стояли на месте, из машины никто бы уже не вышел.

Я слабо помню, как добрался до здания: бежал медленно, словно выдирая ноги из вязкого болота, сосал кровь, обильно сочившуюся из расквашенной десны, и слушал надсадно стучавшее сердце: оно очень быстро переехало в голову и теперь жило там, причем, судя по всему, жило последние минуты – тяжко ему было.

По дороге я потерял два магазина. Схватил в охапку, прижал к себе, они и выскользнули. Остались два в руках, да та пара, что была в карманах.

Мы расположились на втором этаже, у окон, «смотревших» на ворота. Обзор был хороший, но пулеметы хронически отсутствовали, а одной «ксюхой» и нашими пугачами против такой толпы особо не повоюешь.

Супостаты сгоряча сунулись следом за нами – один внедорожник попробовал заехать во двор.

Федя открыл огонь. Вражья машина встала в воротах, и из нее тотчас же суетливо ответили: яркая вспышка, длинная очередь «в молоко» – свистели ли пули, я не понял, грохот выстрелов забил остальные звуки – стреляли совсем рядом, метров с тридцати, но ни в кого из нас не попали.

– На пол! – рыкнул Федя – а уже и не надо было, нас и так словно ветром сдуло от окон.

Федя, сориентировавшись по вспышке, тотчас же дал несколько прицельных очередей.

От внедорожника донесся истошный вопль, после чего кто-то яростно крикнул:

– Помогите! Помогите, Мусу убили!

– А-а-ааа! – вторил ему другой голос. – Зацепило!!!

Федя добавил еще разок, после этого еще кто-то там заорал, в результате получилось трио: двое вопили от боли, а третий звал на помощь.

– Давай, давай, давай! – азартно вопила Ленка. – Мочи! Убей их всех!!!

– Всех не надо, – возразил Федя.

– Почему?!!!

– Лучше раненые, чем убитые. Теперь у них есть чем заняться. А вы все – бегом на ту сторону!

Мы быстро перебрались в «квартиру» напротив, и вовремя: тотчас же с дороги по дому открыли ураганный огонь.

– Это не штурм, – успокоил Федя, присоединяясь к нам спустя несколько секунд. – Это раненых вынимают, прикрывают, чтобы мы не палили по ним.

Следующие несколько минут враг занимался перегруппировкой. По нам никто не стрелял – вытащив из застрявшего в воротах внедорожника раненых, супостаты прекратили огонь и быстро расставили машины вокруг нашей «свечки». Точнее, не совсем вокруг, а подковой, как раз по очертаниям дороги, оставив свободным юго-восточный сектор, обращенный к городу. Как бывалое дитя военного, я быстро прикинул: это для того, чтобы не побить своих же. То есть все будут палить в этом направлении. Пустырь между нами и соседней стройкой – пресловутым «пепелищем» был хорошо освещен фарами, думаю, если бы даже одинокая собака тут побежала, и то бы увидели. А мы несколько больше собаки, к тому же – нас пятеро, сочная такая массовка для любителей стрельбы по площадям.

– Они не собираются нас штурмовать, – сказал Федя, дождавшись окончания вражьих маневров. – Мы хорошо тут присели, они поняли, что если попрутся, уже в воротах положим кучу народу.

– И что теперь?

– Они просто нас блокируют.

– А смысл? Не будут же они сидеть тут вечно? Здесь, между прочим, стрельба была! Наверняка кто-то слышал, сто пудов уже позвонили, так что скоро сюда подтянется милиция.

– Подозреваю, что она и без выстрелов сюда подтянется, – угрюмо пробурчал Федя, включая телефон. – Впрочем, сейчас все узнаем...

* * *

Оказывается, пока мы блюли режим «молчания», Феде вовсю названивали друзья – Паша Седов и Гена Ефремов. Федя пообщался с обоими, и по его односложному «угуканью» я понял, что ничего хорошего эти люди ему не сказали.

Отговорив с друзьями, Федя с минуту молчал, собираясь с мыслями, затем коротко довел, как у нас обстоят дела.

Я тоже не буду грузить вас эмоциями и реакцией, хотя они и имели место, а просто изложу суть.

С того момента, как мы разоружили милицию на повороте, по нам проводится операция в масштабах области.

Большинство наших преследователей – сотрудники милиции, они в настоящий момент заявлены как штурмовая группа номер один, возглавляет которую майор Гулиев.

Все-таки надо было эту скотину пристрелить там, на дороге...

За последний час мы:

– разоружили пятерых милиционеров;

– нанесли вред двум милицейским машинам;

– убили одного и тяжело ранили двоих сотрудников милиции;

– сожгли дом и расстреляли гражданский «внедорожник».

Теперь мы засели на стройке, вооружены до зубов, имеем при себе взрывчатку и сдаваться не собираемся.

В общем, полагаю, вы уже сами догадались: учитывая тот факт, что мы находимся в федеральном розыске и являемся особо опасными преступниками, с самого верха дана команда живыми нас не брать.

Также дана команда уничтожить нас как можно быстрее и с минимальными потерями, чтобы избежать огласки и лишнего шума.