Кто-то тронул ефрейтора за плечо. Он обернулся.

Живой и здоровый, даже совсем не поцарапанный, присел между станинами Гофман.

– Снаряд! – прохрипел ефрейтор. – Давай его!

– Нет ничего! – развел руками тот. – Ты выпустил уже все, что мы принесли!

Наводчик скорее догадался, нежели расслышал своего товарища.

– Нет! Я выстрелил только семь раз! Есть ещё!

Гофман только головою покачал, указав куда-то вбок.

Да, снаряды ещё имелись – под разбитой взрывом повозкой виднелись ноги очередного подносчика. Где-то там лежали и оставшиеся снаряды.

– Иди! – толкнул ефрейтор последнего уцелевшего артиллериста. – Мне нужен снаряд!

Снова взрыв – пушку качнуло взрывной волной.

– Он не перестанет стрелять! – наводчик чуть не плакал с досады. – А мне нечем ему ответить!

Гофман снова покачал головою, но приподнялся, осматриваясь по сторонам. Внезапно, словно распрямилась сжатая пружина, он метнулся к лежащему Байеру. Нырок, кувырок – и в его руках оказался бронебойный снаряд! Ещё прыжок…

Огненные трассы мелькнули над щитом. Ударили солдата в грудь, разом остановив его стремительное движение.

Артиллерист покачнулся, руки его разжались, и выпавший снаряд воткнулся головной частью в изрытую ногами и осколками землю. На лице Гофмана отразилось изумление, он словно ещё не понял ничего из происходящего. Ноги его подогнулись, он уткнулся головою в станину орудия. Он был ещё в сознании, но кровь, вытекая из ран, стремительно уносила с собою и его жизнь.

– Санитар…

Но наводчик не слышал его просьбы. Наклонившись к земле, он подхватил с неё драгоценный снаряд, дослал его в казенник пушки и приник к прицелу.

Звон – пули выбили искры из щита.

Что-то больно садануло по ноге, но ефрейтор продолжал подкручивать маховик наводки.

Вот и черная дыра орудийного ствола – башня бронеплощадки словно бы пытается уткнуться этой зловещей чернотой прямо в душу. Выпить силу и саму жизнь.

Нет! Это уже не так просто будет сделать!

Гах!

Трассер бронебойного снаряда мелькнул над полем… и исчез на фоне темного силуэта стального монстра.

Попал?!

Попал!

Облачко черного дыма выметнулось откуда-то из середины стальной крепости.

Добавить ему!

На месте черной дыры вражеского ствола внезапно мелькнула вспышка – тридцатисемимиллиметровку подбросило в воздух.

Снаряд угодил прямо между колес орудия…

Бум-м-м…

Словно загудел большой колокол.

Бронеплощадку тряхнуло – разом перестали работать все пулеметы. Ударом сбросило с кресла и капитана. Кряхтя и отплевываясь, он поднялся с места.

Телефон!

Молчит трубка, нет в ней никакой жизни.

– Левченко!

Тихо, лишь где-то в глубине стальной коробки раздавались какие-то звуки. Что-то потрескивало, позвякивало…

Спустившись вниз, Ракутин увидел жизнерадостного армянина – тот, покряхтывая поднимался с пола.

– Цел?

– Да, вроде… башка только гудит.

– Давай к амбразуре. Смотри за тылом, сейчас только какой-то подлянки со стороны немцев нам и не хватало!

Еще несколько шагов…

Вот и пробоина – в небольшую дыру в стене задувает ветерок. В воздухе стоит какой-то неприятный запах.

Огузов…

Он привалился боком к стальной стенке – вместо лица кровавое месиво. Алексей тронул пальцами жилку на щеке.

Убит.

Малышева капитан обнаружил сидящим на полу. Разодрав упаковку индпакета, тот перевязывал себе ногу.

– В кажинный раз, товарищ командир – и в то самое место! Опять шкандыбать…

– Помочь?

– Ленту бы заменить…

Подойдя к пулемету, капитан быстро его перезарядил.

– Стрелять-то сможешь?

– А тут две ноги и не треба… смогу!

Бах!

Ожило над головой орудие второй башни.

Там все было в порядке – никого не задело.

– Прикончил я эту пушку надоедливую! – обернулся к Ракутину Карпов. – Аж колеса брызнули!

– Что с боезапасом?

– Семь штук – и финиш!

– Патроны? – это уже к Копытову.

– Этого добра ещё много! Пожрать бы… – неожиданно весело сказал пулеметчик.

– А что? Вот расчихвостим этих немцев – так и перекус устроим! – в тон ему ответил Алексей. – У меня в башне ещё десяток снарядов есть, как тут все достреляете – перебирайтесь в неё. А я здесь за пулемет встану. Телефон что? Отчего никто не отвечает?

– Помер, должно быть, телефон-то… – не отрываясь от прицела, проговорил зенитчик. – Что там внизу, куда попали?

– Огузова убило и моряка вдругорядь ранило – и опять в ту же ногу!

– Вот же людям везёт! – удивился Карпов.

Бах!

– Копец пулемету! – потянулся за очередным снарядом артиллерист. – Сейчас ещё довесим…

Когда бронеплощадка окуталась дымом, Обердорф аж с места приподнялся. Неужели всё – и со стальной крепостью покончено? Что бывает с танком после попадания в него снаряда, он хорошо себе представлял. Но здесь – не совсем танк! И даже не танк вовсе. Значительно более крупное и массивное сооружение, вон, даже снаряд его почти и не покачнул, только загудело всё, словно в большой колокол ударили. Не всякий танк с одного снаряда подбить можно, а тут такая махина!

Остались ли там живые?

Ну, в башнях – почти наверняка, они от корпуса относительно изолированы, осколки, по крайней мере, не достанут там никого. Если только взрывной волной долбанет… так это даже к лучшему! Главное – где капитан? Лишь бы уцелел!

Махнув рукою солдатам, он послал их вперед – пора уже!

Оба добровольца уже вскарабкались на насыпь и, таща сумку с взрывчаткой, почти бегом спешили к молчащему броневагону. Лишь бы только свои же артиллеристы не подгадили! Да и пехота – тоже хороша! От брони рикошеты куда только не идут, головы не поднять! Запросто могут своих же подстрелить. Вот и приходиться заходить с той стороны, что обращена к лесу.

Прижавшись к холодной стене, Левченко покачал гудящей головой. Перед глазами все еще двоилось, в ушах стоял гул. Что там капитан говорил? Смотреть… Ну, да, надо смотреть по сторонам. Он сделал шаг вправо, заглянул в узкую щель.

Прямо на него, торопясь и поскальзываясь на насыпи, бежали двое немцев. Придерживая за плечами винтовки, они тащили брезентовую сумку.