А снизу ловко взобрался худощавый фельдфебель.

– Фельдфебель Вайсмюллер, герр лейтенант!

– Лейтенант Обердорф! – поднес руку к каске командир спецгруппы. – Спецкоманда номер семьдесят пять!

– Вас только двое, герр лейтенант? – удивился пришедший.

– Вон там, в кустах, есть еще раненые. А остальные… – лейтенант посмотрел в сторону.

Проследив за его взглядом, Вайсмюллер увидел присыпанные землей от близких взрывов тела солдат. Он покачал головой.

– Могу я быть чем-нибудь вам полезен, герр лейтенант?

– Перевяжите мне руку! Пуля прошла вскользь, но у нас уже закончился весь перевязочный материал…

– Один момент, герр лейтенант! Лейзен, ко мне!

Снизу, придерживая на боку санитарную сумку, подбежал очкастый солдат.

– Перевяжите офицера!

– Яволь!

Минута – и всё было сделано. Тем временем, солдаты фельдфебеля подобрались к самому броневагону и уже заглядывали в дверной проем. Оттуда не доносилось никаких звуков, свидетельствующих о том, что внутри остался хоть кто-нибудь живой. Подойдя поближе, Обердорф отодвинул стоявшего на пути солдата и, ухватившись за край закопченной брони, подтянулся. Под ногами скрипнули осколки – весь пол у двери был усеян ими, вперемешку с заброшенной внутрь взрывами щебенкой. Вытащив пистолет, лейтенант шагнул внутрь. Рядом лязгнули подковки сапог – Кляйн! Держит карабин наготове, сосредоточен.

Обердорф не слишком опасался противодействия – наверняка уже все уцелевшие бойцы русских покинули вагон. Но… осторожность не помешает!

Первый убитый русский – черноволосый, и отчего-то в гражданской одежде, лежал ничком у прохода в следующее помещение. Вся грудь разворочена осколками, наверное, под гранату попал.

Около бортового пулемета нашлось сразу двое – эти были уже в форме. Надо думать, здесь постарались артиллеристы, пробоин в бортовой броне хватало.

Поднимаясь во вторую башню, откуда тянуло чем-то горелым, лейтенант задел рукой обвисшего на башенном пулемете бойца в окровавленной гимнастерке – и тот внезапно открыл глаза!

Обердорф среагировал моментально – грохнул выстрел! Снаружи загомонили солдаты.

А из разжавшейся руки русского выпала на пол граната…

Секунды вдруг стали медленными-медленными… время почти остановилось. Но шедший позади Кляйн ловко подхватил железную смерть с пола.

– Он не успел её взвести, герр лейтенант!

Кровь снова прилила к ногам офицера – он, пошатнувшись, присел на сиденье наводчика.

– Всё… здесь больше нет никого живых?

– Секунду!

Его солдат метнулся вниз.

Топот ног… лязг металла.

– Нет, герр лейтенант, тут больше никого!

– Капитан?

– Здесь только рядовые…

– Значит, это его прикрывал автоматчик… ладно! Спускаемся!

Спрыгнув на насыпь, Обердорф всей грудью вдохнул свежий воздух. И как только русские ухитрялись дышать в этом стальном гробу? Повернувшись, он увидел фельдфебеля – тот смотрел на него во все глаза.

В чем дело?

– У вас запачкан мундир, герр лейтенант! Кровью!

– А-а-а… – командир спецгруппы осмотрел рукав – точно, это когда он того русского задел. – Это русский, Вайсмюллер. Он был ещё жив – и хотел подорвать бронеплощадку.

– Не успел, как я понимаю?

– Кляйн, покажите…

Ухмыльнувшись, его солдат продемонстрировал русскую гранату.

– Там ещё и снаряды лежали!

– Но сейчас – всё в порядке?

– Да, фельдфебель. Но пусть ваши солдаты будут осторожны, осматривая вагон. И распорядитесь, чтобы вынесли моих раненых – они вон там, у трех берез. Чуть спуститесь вниз – и вас окликнут. Пусть мой человек подойдет сюда. И ещё – мне нужна ваша помощь!

– Что именно, герр лейтенант?

– Парочка русских, в том числе и офицер, успела скрыться в лесу. Наших сил недостаточно, чтобы его прочесать. Мне нужны ваши солдаты, фельдфебель!

– Увы, герр лейтенант, вам придется решать этот вопрос с командиром батальона, я имею недвусмысленный приказ – взять бронепоезд под охрану!

– И где же ваш командир?

Вайсмюллер покосился в сторону дороги.

– Где-то там…

Лейтенант призадумался. Пока он дойдёт до дороги, пока найдет там командира батальона… да и солдат, скорее всего, не дадут. По крайней мере – прямо сейчас. А русский капитан уходит всё дальше!

– Ладно, фельдфебель… Вынесите моих раненых. Кляйн!

– Я, герр лейтенант!

– Пополните запасы – солдаты вам помогут. Возьмите гранат, наши все закончились. Выдвигаемся через десять минут!

– Яволь!

Когда за спиною сомкнулись кусты, Алексей сначала и сам-то в это не сразу поверил. Неужто, ушли?

Но никто не ломился следом, стреляя по всякой подозрительной тени. Не было слышно и команд, топота ног…

– Копытов!

– Я, товарищ командир!

– Ты как там – цел?

– Чуток оглохший – но это пройдёт!

– Патроны?

– Лента полная есть. И кругляш – тоже непочатый. Ещё в сидоре патроны имеем – около сотни.

– У меня – полдиска где-то… ладно, потом дозаряжусь. Сейчас – ходу!

Отбежав вдоль дороги метров триста, Ракутин снова поднялся на насыпь и, оглядевшись, махнул пулеметчику рукой – переходим! На ту сторону, что к немцам обращена. Там-то они искать будут в последнюю очередь, подумают, скорее всего, что вглубь леса мы улепетываем. Подальше от них.

– Нет взрыва, товарищ капитан… должно, не успел Карпов-то.

Алексей не сразу понял слова своего спутника. Ах, да, взрыва-то не произошло!

– Похоже, что так… Видать убило его, как немцы из пушек палить начали.

– Так как же вагон, товарищ капитан? Немцам оставим?

– У тебя конкретные предложения есть? Взрывать его нам нечем, да и фашистов туда, поди, уже понабежало – я вас умоляю!

– Так ведь… взгреют же нас за бронепоезд-то!

– Пускай сначала тех взгреют, кто его тут целым бросил! Мы своё дело сделали – почитай, пара сотен фашистов у моста полегла!

Выдержка из рапорта

…Перейдя через мост, в 16.38 подразделения подверглись массированному орудийно-пулеметному огню со стороны стоящей на высокой железнодорожной насыпи тяжелой бронированной артплощадки русского бронепоезда. По нам, с расстояния около семисот метров, вели огонь два орудия калибра 7,6 см и четыре станковых пулемета. В течение нескольких минут артиллерия русских выпустила около 40 снарядов. В первые же минуты боя был убит командир двенадцатого полевого запасного батальона майор Кречмер, и я принял командование остатками его подразделения на себя. В ходе боя мною трижды назначались офицеры, которые должны были им командовать, но двое из них были убиты в результате обстрела из бронеплощадки.