– То, что Управление согласилось с нашим предложением по изменению штатов – это половина дела! – вздыхал Иосиф Петрович, без нужды поправляя на френче похожий на орден значок «Кадры решают всё». – Ещё неизвестно, кого они на эту должность пришлют!

И тут, словно в подтверждении его слов, заработал факс, и из его металлического чрева поползла испещрённая печатным текстом бумажная лента.

– В ответ на ваш запрос исходящий номер такой-то, – бубнил себе под нос Иосиф Петрович, – направляем для трудоустройства гражданина Озерцова-Заречного Вадима Эдуардовича. Опыт работы по специальности имеется. Высший Совет. Управление кадров.

– Что это? – испуганно прошептала Катенька Поспелова, показывая своим пальчиком с розовым ноготком на запылённый факс.

– Это факс, – не глядя на девушку пояснил Понаётов.

– Я знаю, что факс, но он же не подключён!

– Не подключён, – согласился главный кадровик. – И бумаги у него внутри почитай уже года три как нет, но когда надо – работает!

– Кому надо?

– Всем: тебе, мне, товарищу Романову, Управлению кадров.

– А как же он работает?

– Как? Периодически! Сам когда надо включается, печатает… одним словом – мистика! Да не бери ты это в голову! Со временем привыкнешь, у нас тут и не такие чудеса случаются.

Ранним утром в приёмную начальника строительства вошёл молодой длинноволосый брюнет, одетый в поношенный крупной вязки свитер и порядком потёртые джинсы. Завершающим штрихом в образе незнакомца был небрежно повязанный на крепкой загорелой шее полосатый шарф. Молодого человека можно было назвать красивым, если бы его щёки не покрывала иссиня-чёрная щетина трёхдневной давности. Незнакомец устремил на секретаря чистый и непорочный, как у младенца взгляд и, выдержав паузу, негромко произнёс: «Озерцов-Заречный. Режиссёр».

«Фанфан-Тюльпан!» – мысленно окрестила посетителя незамужняя девушка и залилась предательским румянцем. В её сознании образ принца на белом коне и образ немного потасканного, но с богемными замашками модного режиссёра совпал на все 100 процентов.

– Принц! – мысленно воскликнула она.

– Ага, принц! – с нескрываемой иронией поддакнул ей внутренний голос. – Всё как ты хотела: сказочный принц и привязанный к перилам крыльца резиденции конь белой масти.

– Глупости всё это! – мысленно сказала сама себе секретарь. – Нет ни принца, ни его коня, ни даже подковы на счастье! Обычный командировочный! – и, словно отгоняя наваждение, она тряхнула златокудрой головкой.

– Ваше направление, – излишне строгим голосом произнесла девушка и протянула за документами руку. Режиссёр понял этот жест по своему, поэтому привычно склонил корпус и коснулся красиво очерченными губами девичьей руки чуть-чуть выше тонкой кисти.

– Какая у Вас необычайная рука: тонкая кисть, длинные пальцы! – с лёгким придыханием негромко произнёс странный посетитель. – Я хотел бы быть клавиатурой вашего «компа», чтобы эти нежные пальчики касались меня! – признался небритый юноша хорошо поставленным голосом.

После этих слов секретарь вновь уверовала в любовь с первого взгляда и мысленно уже спустилась вниз, на крыльцо резиденции, чтобы отвязать от перил белого коня и вдвоём с принцем ускакать на нём в голубую безоблачную даль, как вдруг откуда-то с небес раздался недовольный рык Романова:

– Вы уже в образе или только начали репетировать? – саркастически поинтересовался начальник строительства, стоя на пороге кабинета.

– Простите, я, кажется, увлёкся, – произнёс режиссёр и попытался изобразить смущение.

– Зайдите! – приказал Романов и исчез в глубине кабинета, оставив гостеприимно распахнутую дверь. Режиссёр томно вздохнул, подмигнул секретарю двумя глазами сразу и последовал за Романовым.

– А направление на «объект» так и не показал, – отметила про себя секретарь, глядя вслед Фанфан-Тюльпану.

Приём был недолгим. Режиссёр вкратце рассказал о своём виденьи народного театра и предложил называть его «Театром современной пьесы».

– Сейчас уже никого не интересуют нравственный выбор Гамлета и сумасшествие Офелии, проблемы короля Лира современной молодёжи чужды и непонятны, а чернокожий ревнивец Отелло заинтересует только скинхедов, которые после спектакля обязательно отомстят ему за убийство белой женщины. Английская классическая пьеса безнадёжно устарела и навевает на зрителя скуку! – запальчиво пояснял свою позицию режиссёр. – На сцену надо выводить современных героев, которые живут теми же проблемами, что и сидящие в зале зрители.

– А что, есть такая пьеса? – недоверчиво поинтересовался Романов.

– Должна быть! – тряхнул волосами Вадим Эдуардович. – А если нет, тогда мы её сами напишем!

– Ну-ну, – с ещё большим недоверием произнёс начальник строительства, который уже явно жалел, что пошёл на поводу главного санитарного врача в вопросе создания народного театра. – Дерзайте! Вы молодые – вам и карты в руки! Только я Вас, Вадим Эдуардович, попрошу, чтобы в этой вашей пьесе не было никаких наркоманов, рэкетиров, нецензурных выражений и никакой обнажённой натуры. И вообще я не сторонник авангардизма, ни в живописи, ни в литературе, ни тем более в вопросах режиссуры. Надеюсь, Вы меня поняли!

Озерцов-Заречный после этих слов сразу как-то поник и в знак согласия еле заметно качнул головой.

– Под театр я отдаю левое крыло Большого магического дворца, – пророкотал довольный собой начальник строительства. – О перепланировке помещения я распоряжусь. Раньше мы планировали разместить там пресс-центр, но раз такое дело, то отдаю его вам – вашим самодеятельным артистам и вашему народному зрителю.

– Благодарю Вас! – склонил голову режиссёр, и его длинные волосы упали ему на лицо.

«Странный он какой-то, – думал Пётр, глядя вслед уходящему Озерцову-Заречному. – Впрочем, большинство служителей Мельпомены часто находятся на грани гениальности и сумасшествия, поэтому некая чудинка в каждом из них присутствует».

Весть о том, что в Большом магическом дворце проводится кастинг по набору труппы артистов в народный театр, разнеслась по «объекту» подобно эпидемии гриппа. И так же, как грипп, заронила в неокрепших душах, не имеющих иммунитета к славе, обожанию, аплодисментам и другим вредоносным инфекциям, «болезнь» к театру. За один день рабочие, грузчики, врачи, учителя, бухгалтеры и продавщицы сделались завзятыми театралами и поклонниками системы Станиславского.

Так, Горыныч в образе здоровяка-милитариста, одетого в потёртую и пропахшую порохом армейскую форму, явился в театр, где предложил свои услуги в качестве специалиста по спецэффектам.

– Организовать задымление или иллюзию тумана, наличие огненной струи или изобразить грозный рык неведомого чудища – мне всё по плечу! – заверил он Озерцова-Заречного.

– Обязательно возьму Вас на заметку! – заверил его режиссёр, опасливо косясь на массивную фигуру специалиста по спецэффектам.