– Ого, погоди минутку, дай прийти в себя, – смеется она.

– Это хороший шанс. Я это знаю. Просто мне… мне нужно уехать отсюда, а теперь, с переездом Лэндона, все обретает смысл.

Это безумная, абсолютно безумная идея – взять и переехать в другой конец страны, и реакция Кимберли тому доказательство.

– Ты не обязана ничего мне объяснять. Пожалуй, это действительно неплохо. Просто я удивлена. – Ким даже не пытается скрыть усмешку. – Ты переезжаешь в другой город без всякого предварительного плана и даже не берешь перерыв на год, чтобы все обдумать?

– Глупо, правда? – спрашиваю я, не зная, что надеюсь услышать в ответ.

– Нет! С каких это пор ты так в себе не уверена? Девочка моя, я знаю, через какое дерьмо тебе пришлось пройти, но нужно двигаться дальше. Ты молодая, умная и красивая. Жизнь не так уж плоха! Черт, да ты попробуй обработать ожоги жениха после того, как он прикрывал задницу своего взрослого, непонятно откуда взявшегося сына-придурка, так как только что изменил тебе, – она изображает пальцами кавычки и закатывает глаза, – с «любовью всей своей жизни». Попробуй понянчиться с ним, когда только и хочется, что прибить его на месте.

Не знаю, пыталась ли она показаться забавной, но мне приходится прикусить язык, чтобы не расхохотаться от нарисованной картины. Однако когда она слегка усмехается, я перестаю сдерживаться.

– Нет, серьезно, ничего страшного, если ты грустишь. Но если позволить грусти распространить влияние на всю твою жизнь, никакой жизни не будет. – Ее слова отпечатываются во мне где-то между эгоистичным нытьем и переживаниями по поводу спонтанного переезда в Нью-Йорк.

Она права. За последний год мне много пришлось пережить, но что хорошего в том, чтобы идти на поводу у уныния? Зачем постоянно возвращаться к грусти и боли утраты? Как бы мне ни нравилось освобождение от ощущения пустоты, я не была сама собой. Я чувствовала, как с каждой негативной мыслью теряю частичку себя, и уже начала бояться, что никогда не стану прежней. Я до сих пор не пришла в норму, но, может, когда-нибудь это произойдет?

– Ты права, Ким. Я просто не знаю, как остановиться. Я все время злюсь. – Мои кулаки сжимаются, и она кивает. – Или расстраиваюсь. Очень много страданий и боли. Не понимаю, как избавиться от них, и они меня разрушают, подчиняют себе мой разум.

– Ну, все не так просто, как я только что изобразила, но, во‑первых, тебе стоит порадоваться. Девочка моя, ты переезжаешь в Нью-Йорк! Веди себя соответственно. Если будешь гулять по Нью-Йорку с кислой миной, никогда не заведешь новых друзей. – Она улыбается, смягчая слова.

– А что, если я не смогу? Что, если постоянно буду чувствовать себя как сейчас?

– Значит, так и будет. Ничего не поделаешь, но сейчас тебе нельзя об этом думать. За свою жизнь, – она ухмыляется, – напоминаю, я не такая уж и старая, я поняла одну вещь: дерьмо случается, просто нужно двигаться дальше. Это тяжело, и, поверь мне, я знаю, что дело в Хардине. Дело всегда в Хардине, но тебе нужно смириться с тем, что он никогда не даст тебе того, чего ты хочешь и в чем нуждаешься. Тебе нужно изо всех сил притвориться, что ты справилась. Если одурачишь его и всех остальных, рано или поздно сама тоже поверишь, и это станет правдой.

– Думаешь, у меня получится? Когда-нибудь забыть о нем? – Я переплетаю пальцы на коленях.

– Я собираюсь солгать, потому что именно это тебе сейчас нужно услышать. – Кимберли подходит к шкафу и достает бокалы для вина. – Тебе нужно выслушать много всего и оценить ситуацию. Для правды еще будет время, а сейчас…

Она роется в ящике под мойкой и достает штопор.

– Сейчас мы будем пить вино, и я расскажу тебе пару историй про расставания, по сравнению с которыми твоя покажется тебе детской забавой.

– Как в фильме ужасов? – спрашиваю я, хотя знаю, что она имеет в виду вовсе не жуткую рыжеволосую куклу[6].

– Нет, всезнайка, – хлопает она меня по бедру. – Я имею в виду женщин, которые жили в браке долгие годы, а их мужья тем временем трахали их сестер. Такие истории заставят тебя понять, что все не так уж и плохо.

Передо мной появляется полный бокал белого вина, и, как только я собираюсь возразить, Кимберли поднимает его и прижимает к моим губам.

На второй бутылке я смеюсь во все горло, и приходится опереться на стойку, чтобы не упасть. Кимберли рассказала кучу историй о сумасшедших отношениях, и я наконец перестала проверять мобильный каждые десять секунд. Я продолжаю напоминать себе, что у Хардина все равно нет моего номера. Но это Хардин, и если он захочет, то достанет мой номер хоть из-под земли.

Некоторые из историй, рассказанных Кимберли за последний час, слишком нереальные, чтобы быть правдой. Наверняка из-за вина она приукрасила каждую, просто чтобы добавить трагизма.

Женщина, которая пришла домой и обнаружила голого мужа в постели с соседкой… и ее мужем.

Перенасыщенная деталями история о женщине, которая хотела заказать убийство своего мужа, но дала наемному убийце не ту фотографию, и тот попытался убить ее брата. Впоследствии жизнь ее мужа сложилась гораздо счастливее, чем ее собственная.

А еще был мужчина, который бросил жену после двадцати лет брака ради женщины вдвое моложе себя, а потом выяснилось, что она его внучатая племянница. Фу (кстати, они до сих пор вместе).

Девушка, которая спала с профессором из университета, растрепала об этом своей маникюрше, а та (сюрприз) оказалась женой этого профессора. Девушка завалила экзамены за тот семестр.

Мужчина женился на француженке, которую встретил в магазине, а потом выяснилось, что она вовсе не из Франции, а из Детройта и зарекомендовала себя довольно успешной аферисткой.

История о женщине, больше года изменявшей мужу с мужчиной, с которым познакомилась в Интернете. В итоге, когда они встретились, он оказался ее мужем.

Невозможно, чтобы женщина застала мужа сначала со своей сестрой, потом с матерью, а затем с адвокатом, которая занималась их разводом. Быть не может, чтобы она бегала за ним по офису, молотя его по голове туфлями на каблуках, а он спасался от нее по коридорам без трусов.

Я смеюсь, по-настоящему смеюсь, а Кимберли держится за живот и заверяет, что своими глазами видела этого человека несколько дней спустя с отпечатком каблука его уже почти бывшей жены прямо посреди лба.

– Я даже не шучу. Это был ужас. Но лучшее в этой истории то, что теперь они снова женаты!

Она ударяет рукой по столу, и я качаю головой от громкости ее голоса, – она пьяна. Хорошо, что Смит ушел наверх, оставив расшумевшихся пьяных женщин одних, и мне не будет стыдно за то, что мы смущаем ребенка смехом над несчастьем других людей.

– Все мужики – засранцы. Все без исключения. – Кимберли подносит свой только что наполненный бокал к пустому моему. – Но, по правде говоря, о женщинах можно сказать то же самое, поэтому единственный выход – найти засранца, с которым ты сможешь справиться. Такого, который заставит тебя быть чуточку лучше.